Двайвел смотрела на него, и в ее взгляде было не только профессиональное любопытство, но и нечто личное – быть может, сострадание?
– Что же настолько вывело тебя из равновесия, Артемис Энтрери? – спросила она, но не успела даже договорить, как убийца метнулся вперед с кинжалом в руке, и с такой молниеносной быстротой очутился рядом с Двайвел, что ее охрана даже среагировать не успела, да и сама она не успела сообразить, что произошло.
Он навис над женщиной, откинув ей голову и приставив к горлу острие кинжала.
Она почувствовала, как сквозь малюсенький порез из нее как будто утекает сама жизнь.
– Если когда-нибудь задашь этот вопрос за пределами дома, – прошипел убийца, обдавая ее жарким дыханием, – то пожалеешь, что я не прикончил тебя.
Он отпихнул ее, и Двайвел быстро вскинула правую руку, давая знак охранникам не стрелять, а пальцами левой зажала крохотную ранку.
– Ты уверена, что он по-прежнему у Корина Сулеза? – спросил Энтрери. чтобы сменить тему, хотя уже знал ответ.
– Он пока жив, – вымолвила не пришедшая в себя от потрясения Двайвел. – Так что, по-моему, это само собой разумеется.
Энтрери кивнул и снова привольно устроился в кресле, хотя расслабленная поза совсем не вязалась с грозным огнем, горевшим в его глазах.
– Ты все так же хочешь выйти из города надежным путем?
Он кивнул.
– Тогда придется задействовать Домо и его крысиных…
– Нет, – оборвал Энтрери Двайвел.
– Но у него самые быстрые…
– Нет.
Двайвел снова хотел возразить, потому что выполнить просьбу Энтрери – вывести его из города так, чтобы никто ничего не знал, – было непросто даже с помощью Домо. Убийцу все знают, и он тесно связан с гильдией Басадони, которая у всех вызывает такой интерес. Однако, наткнувшись на холодный взгляд Энтрери, женщина осеклась. Это был тот самый взгляд, по которому его жертвы понимали – настало время для предсмертной молитвы.
– Что ж, тогда понадобится больше времени, – покорно согласилась Двайвел. – Но не намного. Может, час.
– Никто не должен знать, кроме тебя, – предупредил Энтрери так тихо, чтобы даже стоявшие по углам арбалетчики ничего не услышали. – Даже самые преданные тебе люди.
Двайвел вздохнула.
– Ладно, тогда два часа.
Энтрери проводил ее взглядом. Он понимал, что выполнить его просьбу без того, чтобы кто-нибудь узнал, невозможно, слишком уж много глаз на улицах. Но зато маленькая женщина твердо усвоила, что, если кто-то начнет болтать о нем во всеуслышание, отвечать перед убийцей придется ей.
Он усмехнулся, поскольку даже вообразить не мог, что поднимет руку на Двайвел. Он испытывал к ней симпатию и уважал за храбрость и ум.
Но все же свой уход надо было сохранить в тайне. Если кто-то узнает, что он покинул город, особенно Рай'ги или Киммуриэль, то тут же начнут разнюхивать и вскоре узнают, куда он ходил. А ему не хотелось привлекать внимание темных эльфов к оазису.
Двайвел вернулась намного раньше, чем предполагала, и протянула Энтрери приблизительную карту района с отмеченным на ней маршрутом.
– В конце улицы Месяца тебя будет ждать доверенный человек, – сказала она. – Это рядом с пекарней.
– И он опишет следующий отрезок пути, который твои сородичи уже разведают, – понял убийца.
– Да, мои сородичи и другие помощники, – подтвердила Двайвел.
– И конечно, они станут следить за мной, забрав карту?
– Ты же мастер по части переодевания, или я ошибаюсь? – пожала плечами Двайвел.
Энтрери ничего не ответил. Он не стал терять время, вышел из «Медного муравья» и свернул в темный закоулок. Оттуда он вышел другим человеком – заметно хромавшим толстячком.
Через час он уже был за пределами Калимпорта и бежал по северо-западной дороге. К рассвету он достиг барханов, возвышавшихся вокруг оазиса Даллабад. Там он довольно долго стоял, вспоминая все, что знал и слышал о старом Корине Сулезе.
– Старом, – вслух повторил он, сообразив, что Сулезу на самом деле лишь немного за пятьдесят, он старше Энтрери всего лет на пятнадцать.
Потом убийца сосредоточился на крепости-дворце. Оттуда, где он стоял, были видны несколько пальм, небольшой водоем, какой-то громадный камень, горстка шатров, один из которых был значительно больше других, а позади всего этого из песков пустыни вырастала коричневая квадратная крепость. По ее стенам, маясь от тоски, прохаживались несколько стражников в длинных одеждах. Крепость Даллабада не казалась неприступной, особенно человеку вроде Артемиса Энтрери, однако убийца знал, что впечатление обманчиво.