Совсем рядом лежал драгоценный меч, величайшее сокровище, за которое Сулез действительно согласился бы отдать жизнь родной дочери.
Энтрери отступил еще на шаг, темные эльфы стояли на месте и не обращали на Корина ни малейшего внимания.
Коготь Шарона был так близко и словно звал его.
Собрав остатки сил и напрягшись, Сулез прикинул самый короткий путь к своему сокровищу, растянулся на полу, сунул правую руку в перчатку с красной вышивкой и, даже не осознав, что она сидит как-то не так, подхватил смертоносный волшебный меч.
Со звериным рычанием он обернулся к Энтрери.
– Скажи им, что я буду говорить с их старшим… – начал он, но запнулся и стал издавать такие звуки, будто кто-то неумело водил смычком по струнам.
Лицо его тоже странно исказилось и вытянулось.
Все замолчали и недоуменно смотрели на него.
– П-прова-вались ты в Девять Про-проклятых К-кругов, Энтрери! – с трудом выговорил он.
– Что с ним? – обратился к убийце Рай'ги. Энтрери не ответил, его забавляло зрелище того, как Сулез пытается бороться с властью собственного оружия. Его лицо еще больше вытянулось, а тело начало дымиться. Несчастный шейх попытался закричать, но лишь промычал нечто нечленораздельное. Дым сгустился, Сулеза била дрожь, он хотел завопить, но не смог – изо рта вырывались только клубы дыма.
Все вдруг прекратилось, и Сулез замер, глядя на Энтрери широко раскрытыми глазами и хватая ртом воздух.
Всего мгновение он стоял так, а потом на его лице появилось выражение такого ужаса, какого убийце сроду не приходилось видеть. Его это порадовало, а то слишком уж легко Сулез отказался от дочери.
Несчастного шейха словно разорвало. Кожа у него на голове разом обуглилась и сползла, явив присутствующим голый белый череп с выпученными от ужаса глазами.
Коготь Шарона с глухим стуком вновь упал на пол. Тело Корина Сулеза с голым черепом свалилось рядом.
– Объясни, что происходит, – потребовал Рай'ги.
Энтрери подошел к телу. На руке убийцы была перчатка, на первый взгляд парная той, что была на Сулезе, но на ту же руку. Он спокойно нагнулся и поднял свой трофей.
– Молись богам, чтобы я не попал в Девять Проклятых Кругов, как ты, Корин Сулез, – обратился он к трупу. – Если я найду тебя там, буду мучить вечно.
– Объясни же! – повысил голос Рай'ги;
– Объяснить? – переспросил Энтрери, поворачиваясь к разъяренному колдуну, и пожал плечами, словно и так все ясно. – Я подготовился как надо, а он дурак.
Рай’ги поглядел на него с угрозой, но Энтрери лишь улыбнулся, надеясь, что своим поведением вынудит его напасть.
Теперь и Коготь Шарона, и перчатка перешли к нему, и он мог останавливать и перенаправлять магическую энергию.
Рай'ги даже не представлял себе, как сильно все изменилось в единый миг.
Глава 8
Простая причина
– Башня останется. Так сказал Джарлакс, – заявил Киммуриэль. – Крепость почти не понесла потерь, оазисом Даллабад можно управлять, как прежде, и никто за его пределами не будет знать о захвате.
– Управлять, – с отвращением повторил Рай'ги и бросил взгляд на Энтрери, вошедшего в хрустальную башню вслед за ним. Ясно было, он считает, что все это подстроил убийца и, если что-то пойдет не так, обвинит в этом лично его. – Что же, Бреган Д'эрт превратится в надзирателей над потрошителями карманов?
– Даллабад принесет больше пользы, чем ты думаешь, – ответил убийца на ломаном языке дроу. – Пусть все остальные продолжают думать, что он никак не связан с домом Басадони. Мы разместим здесь помощников, они будут наблюдать за дорогой и сообщать нам новости задолго до того, как они достигнут города. Отсюда, находясь вдали от любопытных глаз паши Дадаклана и его приспешников, можно руководить большинством предприятий.
– И кто же эти надежные помощники, что будут прикрывать Бреган Д’эрт в Даллабаде? – поинтересовался Рай’ги. – Я думал послать сюда Домо.
– Домо и его вонючий народец ни за что не выйдут из отстойников, – вмешалась Шарлотта Весперс.
– Самое место для них, – буркнул Энтрери.
– Джарлакс намекнул, что, возможно, будет достаточно тех, кто остался жив, – сказал Киммуриэль. – Убитых немного.
– Объединиться с завоеванным домом, – протянул Рай’ги, покачивая головой. – Мы же сами их разгромили.