Как только оборванный провод лег на пол, Гюнвальд Ларссон с тем самым рычанием, которое собирался издать Рённ, проламывая стену, набросился на рослого японца, почти не уступавшего ему комплекцией.
Тем временем Рённ повернулся к Мартину Беку и второму японцу и спокойно произнес:
– Мартин, подрывной провод.
Перед лицом двух противников, к тому же фактически безоружный, поскольку Мартин Бек выбил автомат из его рук, террорист непозволительно замешкался. Он поглядел на Рённа, словно пытаясь проникнуть в его мысли, и только потом начал правой рукой выбирать слабину провода; при этом японец продолжал смотреть на Рённа и на пистолет в его руке, явно недоумевая: почему он не стреляет?
За это время Мартин Бек достал из внутреннего кармана конторские ножницы и преспокойно перерезал подрывной провод.
Террорист перевел взгляд на Мартина Бека, проверяя, что еще за безобразие учинил этот человек; тотчас Рённ хладнокровно ударил его сзади по голове рукояткой пистолета. Маленький японец, не успев даже пикнуть, повалился на пол, и Рённ, присев на корточки, надел на него наручники. Мартин Бек осторожно отодвинул носком коварную коробочку подальше. Вряд ли она представляла теперь непосредственную опасность, но кто знает~
Рослый японец был чудовищно силен, гибок и ловок. К тому же он был по меньшей мере лет на двадцать моложе своего противника и владел всевозможными приемами дзю-до, джиу-джитсу и суперкаратэ.
Но что мог он поделать против разъяренного Гюнвальда Ларссона? Ларссона, одержимого неукротимой ненавистью к этим людям, которые убивали за деньги, не задумываясь, кого и зачем убивают. Кто этот молодчик? Наемник на службе у подлых прогнивших режимов. Профессиональный убийца, занимающийся самым низким и отвратительным ремеслом. Гюнвальд Ларссон с уважением относился к жизни, но тут он подумал, что такие люди не имеют права жить.
Несколько минут длилась ожесточенная борьба, наконец Гюнвальд Ларссон завел руки противника за спину и семь раз ударил его лицом и грудью о стену. Уже после пятого удара японец потерял сознание, одежда его пропиталась кровью. Но Гюнвальд Ларссон не выпускал обмякшее тело противника и приготовился ударить восьмой раз.
– Хватит, Гюнвальд, – тихо произнес Мартин Бек. – Лучше надень на него наручники.
– Ага, – отозвался Гюнвальд Ларссон. Голубые глаза его прояснились, и он объяснил:
– Со мной это очень редко бывает.
– Я знаю, – сказал Мартин Бек.
Он посмотрел на бесчувственные тела японцев.
– Живые, – произнес он, словно обращаясь к самому себе. – Сумели все-таки.
– Да, – отозвался Гюнвальд Ларссон. – Сумели. – Потер свои ноющие плечи о ближайшую притолоку и сказал, тоже обращаясь к самому себе: – Ну и сильный, дьявол.
Наступила разрядка, но разрядка, которая обернулась полнейшим абсурдом.
Мартин Бек прошел сперва на лестницу, потом на балкон, подавая знак, что можно прекращать шум.
Когда он вернулся в комнату, Рённ и Гюнвальд Ларссон снимали оранжевые комбинезоны с широкими люминесцентными полосами.
Незнакомый полицейский в форме заглянул в дверной проем, потом поманил кого-то рукой.
Дверь лифта открылась, и в квартиру, наклонив голову, семенящими шажками вбежал Бульдозер Ульссон.
Он посмотрел на оглушенных японцев, обозрел разрушенную квартиру, наконец, охватил добродушным взглядом Мартина Бека, Гюнвальда Ларссона и Эйнара Рённа.
– Великолепно, ребята, – сказал он. – Честное слово, не думал, что вы справитесь.
– В самом деле? – кисло произнес Гюнвальд Ларссон. – А ты-то, черт дери, что здесь делаешь?
Бульдозер Ульссон провел раз-другой кончиками пальцев по широченному галстуку американского производства с белыми республиканскими слонами на зеленом поле.
Затем прокашлялся и важно произнес:
– Хитадиши Ити и Мацума Лейдзу, вы задержаны по подозрению в покушении на убийство, в терроризме и вооруженном сопротивлении властям.
Меньший японец к этому времени очнулся и вежливо возразил по-английски:
– Простите, сэр, но это не наши имена. И добавил:
– Если это вообще имена.
– Ничего, с именами мы как-нибудь разберемся, – беспечно произнес Бульдозер.
Сделал знак стоящим за его спиной полицейским и распорядился:
– О'кей, везите их на Кунгсхольмен. Найдите кого-нибудь, чтобы разъяснил задержанным их права на английском или каком-нибудь другом языке и довел до их сведения, что завтра будет решен вопрос о взятии под стражу. Если у них нет адвоката, мы обеспечим. – Помолчал и добавил: – Только не Рокотуна.
В квартиру вошли люди Бульдозера. Арестованных увели; вернее, увели одного, а другого унесли на носилках.
– Что ж, – сказал Бульдозер. – Отличная работа, ребятишки. Да-да. Операция проведена блестяще. Одного только не понимаю: зачем вы сами беретесь за такие дела.
– Где уж тебе понять, – отозвался Гюнвальд Ларссон совсем хмуро.
– Ларссон, ты своеобразный человек, – заключил Бульдозер.
– Выбросил бы ты свой американский предвыборный галстук в мусоропровод.
– Ни в коем случае. Он мне нравится. Подарен губернатором штата Нью-Йорк, когда я там был. Он ведь республиканец. Хотел получить еще один, от мэра-демократа, но у него не нашлось лишнего. Обещал прислать перед следующими выборами. Да только выборы уже состоялись, а галстука все нет.
На секунду он даже слегка опечалился. Покачал головой и сказал:
– Вот и верь после этого людям.
И помятый синий костюм, облекающий плоть господина прокурора, проплыл к выходу.
Когда Бульдозер исчез, Гюнвальд Ларссон спросил: