— Вы себя хорошо чувствуете, мистер Дейвис?
— Отлично, — сказал мистер Дейвис.
И как исследователь, отправляющийся в неведомую страну, он почувствовал потребность оставить след на грани цивилизации, сказать последнему случайному встречному: «Ищите меня на севере», или: «На западе». Он сказал: «Мы идем к сэру Маркусу, Мей».
— Он срочно хотел вас увидеть, — ответила мисс Коннетт.
Она застучала по коридору очень высокими каблучками, и мистер Дейвис снова почувствовал безжалостное прикосновение к своему локтю.
Сэр Маркус сидел в кресле на колесиках, держа на коленях нечто вроде больничного обеденного столика. С ним был его лакей. Сэр Маркус сидел спиной к двери. «Это Дейвис?» — прошептал он, разломил сухой бисквит и отхлебнул немного горячего молока.
— Да, сэр, — лакей изумленно наблюдал за вошедшими.
— Можете идти, — сказал сэр Маркус лакею.
— Слушаюсь, сэр, — ответил тот, но человек в противогазе повернул ключ в двери. Легкое выражение радости, почти безнадежного ожидания появилось на лице лакея: наконец случится что-нибудь особенное, что разрушит однообразие одевания и раздевания старика, подавания ему горячего молока, или воды, или сухих бисквитов.
— Чего вы ждете? — прошипел сэр Маркус.
— Отойди к стене, — внезапно скомандовал лакею Рэвен.
— У него пистолет! — отчаянно завопил мистер Дейвис.
— Делайте, как вам говорят.
Но лакею и не надо было этого говорить. Пистолет был вынут, и все трое были под прицелом — лакей у стены, мистер Дейвис, дрожащий посредине комнаты, и сэр Маркус, который повернулся с креслом, чтобы видеть их.
— Чего вам нужно? — спросил сэр Маркус. — Вы здесь босс?
— Внизу полиция. Вам не уйти, если я не…
— У вас шрам под бородой, не правда ли? Я не хочу ошибиться. У него была ваша фотография. Вы с ним были вместе, — сказал Рэвен.
Он со злобой оглядел громадный богатый кабинет, сравнивая его с маленькой квартиркой. Да, этот человек пошел дальше, чем старый министр.
— Вы с ума сошли, — прошептал сэр Маркус.
Он был слишком стар, чтобы испугаться. Пистолет представлял для него не больше опасности, чем неосторожный шаг. Он чувствовал только легкое раздражение, легкое сожаление, что прерван его завтрак. Он вытянул губы и отхлебнул молоко.
— У него есть шрам, — неожиданно сказал лакей. Но сэр Маркус продолжал тянуть молоко. Рэвен повернул дуло пистолета к Дейвису.
— Это он был? Если не хочешь получить пулю в живот, скажи.
— Да-да, — сказал мистер Дейвис торопливо. — Это все он придумал. Это была его идея. Нам нужны были деньги. Он на этом заработал больше полумиллиона.
— Полмиллиона! — сказал Рэвен. — А мне заплатил две сотни никуда не годными бумажками.
— Я просил его быть справедливым, а он ответил мне: «Заткнись».
— Я никогда бы этого не сделал, — сказал Рэвен. — Если бы я знал, каким тот старик был на самом деле! А я пробил ему череп. И старуху — по пуле в каждый глаз. — Он закричал на сэра Маркуса: — Это все ваши штучки!
Но старик сидел, не обращая никакого внимания на Рэвена. Старость убила в нем воображение. Смерти, которые он заказывал, были для него не более реальными, чем те, о которых он читал в газетах. Капелька жадности (к молоку), капелька порока (сунуть иногда руку под блузку девушки и почувствовать теплоту жизни), капелька скупости и расчета (полмиллиона за одну смерть) и очень маленький, почти механический инстинкт самосохранения — вот и все его страсти. Инстинкт заставил его незаметно двинуться с креслом к звонку на краю стола.
— Я все отрицаю. Вы с ума сошли, — прошептал он.
— Я все отрицаю. Вы с ума сошли, — прошептал он.
— Теперь-то уж я сделаю с вами, что захочу, — сказал Рэвен. — Даже если полиция меня пришьет. — Он постучал пальцем по пистолету. — Вот мое доказательство. Я стрелял из этого пистолета. Они смогут его опознать. Вы мне велели его оставить, а я его взял с собой.
Сэр Маркус прошептал мягко-мягко, незаметно поворачивая бесшумные, на резиновых шинах, колеса:
— Кольт номер семь. Фабрики выпускают их тысячами.
— Полицейские разберутся, — со злостью сказал Рэвен. — У них эксперты…
Он захотел запугать сэра Маркуса, прежде чем его убьет, ему казалось несправедливым, что сэр Маркус будет страдать меньше старухи, которую он не хотел убивать.
— Вы не желаете помолиться? Люди получше вас верили в бога.
Колесо кресла достигло стола, дотронулось до звонка, и приглушенный звон поднялся вверх по лифтовой шахте. Это ничего не говорило Рэвену, пока лакей не произнес: