В соседней комнате Дженифер Томас испражнялась в ведро, уже до краев заполненное мочой и калом. Закончив, она подтерлась тряпкой, швырнула ее в помойное ведро и вновь присоединилась к компании.
Мишель Грант выждал, пока она усядется, и, повернувшись, с силой ударил в стену длинным ножом.
На стене висели фотографии, вырванные из газет и журналов, а некоторые — даже отснятые фотоаппаратом. Часть из них размером с открытку, другие — чуть больше фотографии на паспорт. Кинозвезды, популярные исполнители, ведущие телевизионных программ, спортсмены, бизнесмены, политики... На стене был целый паноптикум богачей и знаменитостей, подобранный каким-то свихнутым поклонником.
Грант наклонился к фотографии, запечатлевшей актрису из одной известной мыльной оперы, плюнул на нее и наблюдал, как плевок стекает по глянцевой бумаге.
— Богатые ублюдки, — сказал он. — Все они.
Он улыбался, медленно проводя лезвием ножа по фотографии поп-звезды.
— Паразитка, — прошептал он.
По изображению фотомодели:
— Потаскуха!
Политика:
— Лжец!
— Здесь их очень много, — сказала Дженифер Томас.
— У нас есть время, — ответил Грант.
— Газеты назвали Джонатана ненормальным, — сказал Марк Пакстон, отыскивая в банке кусок побольше.
— Для них каждый, кто не разделяет их идей, — сумасшедший, — ответил Грант, снова посмотрев на фотографии. — Но кто может сказать: что нормально, а что не нормально? Это нормально? — Он злобно указал на снимки. — Жить так, как эти ублюдки, нормально? Нет. Что знают о деньгах простые люди? Простые люди вроде нас даже не знают, что можно без счета тратить деньги...
— Ты вырос в богатой семье, — сказал Филипп Волтон, отбрасывая с плеч длинные черные волосы. — То же самое — Джонатан. Вы знаете, что такое иметь много денег.
Это прозвучало как обвинение.
— Ты думаешь, почему я ушел из дома? — прорычал Грант. — Потому что увидел, что делают с людьми деньги. Они делают их терпимее и сговорчивее. А я не хочу терпеть! И Джонатан тоже бежал от этой жизни. И все вы знаете, как богатство превращает нормальных людей в самовлюбленных ублюдков. Почему вы здесь?
— Потому что богатые — это паразиты, — сказала Дженифер Томас.
— Они заслуживают смерти, — произнесла Мария Чалфонт.
— Все они — никчемные скоты, — прошипел Волтон.
— Они угнетают бедных, — добавил Пол Гарднер.
— Ребята, — перебил их Волтон, — с эксплуатацией мы ничего поделать не сможем. Сейчас вы сами говорите штампами этих чертовых политиков. Гарднер, это не политическая война, а мы не революционеры. Джонатан хотел не этого.
— Да, — согласился Пакстон, — он хотел уничтожать богатых, без разбора...
— Что мы будем делать, если Джонатана приговорят? — спросила Дженифер Томас, выковыривая ножом грязь из-под длинных ногтей.
— Ты имеешь в виду тогда, когда не останется надежд на «если»? — сказал Волтон.
— Будем продолжать его дело, — ответил Грант. — Он хотел именно этого. Так и было задумано с самого начала. Мы будем продолжать до тех пор, пока не убьем последнего богатого ублюдка! — Он вонзил нож в стену, разрезая пополам фотографию политика.
— Не понимаю, почему многие хотят быть похожими на них, — сказала Мария Чалфонт.
— Многие мечтают о деньгах, — ответил Грант, — они еще не поняли, что богатство изменит их к худшему. Они слишком много нафантазировали об этих паразитах. — Он ударил по стене тыльной стороной ладони. — Они видят их по телевизору, читают о них в газетах и думают, что они какие-то особенные. На самом деле, все не так. И мы заставим их понять, что они ошибаются.
— Перед смертью все равны, — хихикнул Волтон.
Пакстон взял еще один кусок и согласно кивнул.
— Так, кто следующий? — спросил Гарднер, оглядывая фотографии.
— Не важно. Кто-нибудь из них.
Грант улыбнулся, глаза у него заблестели. Взяв нож, он приставил его к фотографии мужчины лет сорока. Он был изображен вместе с белокурой девушкой.
Сделав усилие, Грант глубоко воткнул нож в фотографию Фрэнка Харрисона.
Глава 9
Первой забеспокоилась собака. Она почувствовала что-то неуловимо тонкое, чье-то постороннее присутствие.
Собака, видимо смесь восточноевропейской овчарки с колли, поднялась и направилась к двери спальни, стараясь учуять движение воздуха. Она тихонько заскулила и заскребла лапой.
Боб Чемберлэйн сел на кровати и, близоруко прищурившись, потянулся к светильнику.
Когда он его включил, спальню залил неяркий свет, и он поморщился, протирая глаза.
Собака продолжала скулить и царапаться в дверь. Чемберлэйн хотел было на нее рявкнуть, но тут и сам что-то услыхал.
Внизу слышался какой-то шум. Он вскочил с кровати, словно спортсмен, что было удивительно в его шестьдесят три года, и полез под кровать за оружием.
Он достал винтовку «фрэнчи» и проверил, заряжена ли она.
Внизу все стихло, но потом он уловил крадущиеся, едва слышные шаги.
В магазине кто-то был.
Уже тридцать лет ему принадлежал магазин по продаже оружия, перешедший ему от отца. За все время магазин подвергался нападениям лишь дважды.
Первый раз это были дети, которым не исполнилось и шестнадцати. Два маленьких ублюдка. Надрав им уши, Боб выгнал их вон. В полицию он не сообщил. В Ист-Энде это было не принято. Каждый мог постоять за себя сам. Второй налет был более серьезным. Средь бела дня у дверей магазина на Боба напали два чернокожих. Даже несмотря на то, что они сильно заехали ему по голове железной палкой, он не сдался, ему удалось добраться до ружья и наставить его на бандитов. Тогда потребовалась вся его выдержка, чтобы не выстрелить в этих черных подонков, чего они, несомненно, заслуживали.
Сейчас Боб поудобнее перехватил «фрэнчи» и медленно направился к двери, стараясь не наступать на скрипящие половицы. Если в магазине и впрямь кто-то есть, пусть он лучше не знает, что хозяин на месте.
Боб взглянул на часы: 3.22 утра.
Спустившись вниз, он взял собаку за ошейник и, открыв ногой дверь, оказался на лестнице. Несколько бесконечно долгих секунд он стоял, прислушиваясь, но, казалось, ничто не нарушало обычного безмолвия ночи.