— Астрид… — начал Виррок тихо, потянувшись к ней… и в этот момент раздался оглушающий треск и грохот!
Хижина заходила ходуном, что-то попадало на голову — и беглецы быстро сообразили, что с крышей беда. Побросав плащи, они выскочили на улицу, под холодный ливень, и в густых вечерних сумерках различили, что это высохшее дерево, не выдержав порывов ветра, завалилось на их укрытие. К счастью, оно было высоким, но довольно тонким — вдвоем, сжав зубы, то и дело скользя ладонями по мокрому стволу, они кое-как смогли его отодвинуть, сбросить на землю у порога. Но крыша оказалась сильно повреждена — и дождь уже заливал их единственную комнатушку. Дыру следовало срочно заделать, но ни досок, ни гвоздей не нашлось.
Виррок оглянулся на застывшую в растерянности Астрид, которая уже даже не замечала потоков воды, стекающих по лицу и волосам, и тут его взгляд упал на ставни. Да, они старые, перекошенные, в них полно щелей и разбивать их на доски опасно — развалятся. Но это хоть какой-то выход!
Отодрав их с одного окна, Виррок, то и дело поскальзываясь на мокрой крыше, ругаясь сквозь зубы, полез наверх. Кое-как, используя остатки настила, смог закрепить ставни над проломленным местом, а щели накрепко забил растущим вокруг мхом. Конечно, это было временное решение, а с потолка в хижине продолжало капать — но только в одном месте, и Астрид ловко подставила туда котелок.
Съехав вниз, неудачно приземлившись и едва не попереломав себе ноги, Виррок минуту стоял под ливнем, смывая с рук и лица остатки земли, а затем вернулся в дом. Зубы стучали, пальцы занемели, но он уже этого не замечал — главное, что удалось избежать наводнения в их убежище. Своим плащом он завесил окно, подложив снизу полено — чтоб ветер не раздувал плотную ткань — и, стянув мокрую рубаху, подсел к огню.
В полумраке за спиной зашевелилась Астрид, закутанная в плащ, но такая же замерзшая. Тихо подошла и устроилась рядом. Несколько долгих минут они просто сидели, глядя на пляшущие язычки слабого пламени, вспоминая недавнее событие, приходя в себя и пытаясь согреться. А потом наездница придвинулась ближе, не говоря ни слова укутала Виррока половиной своего плаща, невольно прикоснувшись к плечу ледяной ладошкой.
Он повернулся к ней, осторожно поймал тонкие запястья — Астрид не противилась — и стал дыханием согревать замерзшие руки под странный, задумчивый взгляд девушки. А потом, не сдержавшись, коснулся губами и начал покрывать прохладную кожу легкими поцелуями. Астрид вздрогнула, на щеках заиграл румянец смущения — никто и никогда еще не целовал ей руки, и сейчас этот жест показался таким… особенным и интимным.
— Вир… — тихо позвала она, чувствуя, как сердце ускоряет бег, заставив парня поднять голову. В темных глазах выплясывали отсветы огня. Астрид высвободила руки, скользнула ладонями к его лицу и подалась вперед, прижимаясь к посиневшим губам долгим поцелуем.
Виррок замер на мгновение, не веря в происходящее, а затем, опомнившись, приобнял ее, притянул к себе, обвил руками и укутал в плащ свое самое драгоценное сокровище. Астрид отстранилась, заглянула в глаза совсем иначе — тепло и нежно — и Виррок вновь поймал ее губы, страстно, порывисто.
От одного поцелуя обоих бросило в жар, будто они находились в той самой пещере под замком, а не в стылой хижине. Сердце радостно выскакивало из груди от простого осознания, что они вместе — и все остальное не имело больше никакого значения. Астрид зябко передернула плечами, без стеснения стянула промокшую холодную рубаху и нырнула в теплые руки Виррока, прижимаясь к широкой груди, вновь ловя родные губы и из-под опущенных ресниц любуясь его взглядом, полным восхищения и страсти. Это уже не было глупым, слепым порывом едва влюбленных, стремившихся рассказать о своем чувстве — как тогда в поселке. Это было осознанным выбором тех, кто прошел через разочарование, тайны, боль… но сохранил огонь в душе.
— Все будет хорошо, — тихо шепнул Виррок, нежно скользнув руками вдоль изящного, отзывчивого девичьего тела.
— Все уже хорошо, — чуть улыбнувшись выдохнула Астрид, обнимая его за шею и потянув за собой. Плащ, соскользнув с их плеч, раскинулся на полу, — я ведь с тобой.
Влюбленный взгляд Виррока оказался куда красноречивие любых слов.
Бушевавшая за окнами буря заглушила шорох одежды и первый тихий стон, частое дыхание и горячий шепот. Астрид вспыхнула и потерялась в нежных ласках, легких, но настойчивых, обжигающих прикосновениях, тысяче поцелуев. Она никогда не думала, что это может быть так прекрасно, так волшебно — быть с любимым мужчиной, и все, чего хотела сейчас — чувствовать его еще ближе, касаться его кожи, ловить каждый вздох, ощущать биение сердца. Стать с ним единым целым, сгореть в его пламени, жгучем, сводящем с ума… но таком сладком.
Не думая ни о чем, не отдавая себе отчета, Астрид тянулась к Вирроку снова и снова, прижимаясь всем телом, покрывая его поцелуями, с наслаждением отдаваясь все новым ласкам — будто решила за одну ночь наверстать все то время, что они не были вместе. А на самом деле — просто не могла оторваться. Голова шла кругом, ей было безумно жарко и хорошо, а в груди, словно огромный огненный цветок медленно распускалось ощущение счастья.
Астрид разбудили первые лучи солнца, пробившиеся сквозь щели в оставшихся целыми ставнях и заигравшие бликами на полу. Буря прошла, ветер стих и даже воды реки неподалеку уже не шумели так громко, а значит — успокоились. В хижине стало заметно теплее… а может, это Астрид стало уютнее под одним плащом с тихо спавшим Вирроком. Пару минут она любовалась его расслабленной позой и умиротворенным выражением лица, не в силах отвести взгляд. В памяти еще мелькали отголоски вчерашней ночи, вызывая легкое приятное волнение, но сейчас Астрид чувствовала именно нежность и теплоту в сердце. Ее дракон, ее любимый мужчина, ее храбрый Иноземец…
Не сдержавшись, она наклонилась и мягко коснулась его губ своими.
— Просыпайся, Вир. Нам пора.
Виррок, чуть приоткрыв глаза, попытался поймать девушку, утащить к себе под плащ — но она ловко увернулась и покинула хижину, оставив его одного. Парень понял, что время их маленькой идиллии прошло — настала пора драться.