— Хочу, чтобы ты поставила эту вещь, например, в Канаде. Там огромная франкоговорящая диаспора. Здесь у меня все сорвалось, а там, войны не было и народ побогаче живет. Главное, что теперь у нас с тобой, друг, есть человек на роль Эсмиральды.
— А деньги? Шатов, для этого надо очень много денег. — Динова забеспокоилась о судьбе будущего проекта.
— Не переживай. Финансирование найдем. Тебя должна интересовать только творческая часть проекта. В крайнем случае, просто наймем исполнителей и снимем сцену. В Париже сейчас голодно, и артисты за гроши работать готовы. Может так даже будет проще, чем связываться с оперной труппой. Хорошо бы там еще и местных привлечь. — Пашка усмехнулся тогда, подлец, глядя на свою приму.
— Шатов, гадюка, ты мне еще должен. — Захмелевшая не только от счастья девушка жадными глазами смотрела на своего продюсера, — Эсмеральде необходим постоянный массаж. Ничего не доставляло Вальке такого удовольствия, как подтрунивать над очень ей нравившемся мальчишкой.
— Все. Сегодня был последний мой выход. С завтрашнего дня Марат переходит в первую смену, а Леша во вторую.
— Значит, сеансы с Вами, мой «милый друг», непременно будут продолжены в другом интерьере….
Меж тем кабинет уже неделю работал в две смены, а отец-основатель настаивал, чтобы Марат брал себе еще одного специалиста для стажировки.
Было без малого уже семь вечера, когда уважаемый зам председателя Комитета по делам искусств при Совете министров СССР, Борис Иванович, так вовремя поспособствовавший Елене Николаевне устроиться на радио, очнулся словно после яркого реалистичного сна, протяжно, вкусно зевнул, и только потом приоткрыл глаза. Какие-то мгновения вслед за тем, еще не до конца понимая спит или нет, он еще кружился в венском вальсе с первой красавицей бала, но вот чудные сновидения окончательно отхлынули, бюрократ огляделся уже осмысленным взглядом. Его обступала вполне себе обыденная обстановка медицинского кабинета. Совсем рядом с широким массажным столом на котором покоилось его блаженствующее тело возвышалась плохо прокрашенная грязно-зеленая стена. Беленький шкафчик с чистыми простынками и мазями притулился в углу. Кушеточка, коей пользовались если не очень давно, то чересчур активно. Вешалка на огромной круглой ножке, на крючьях которой висели надо признать белоснежные халаты. Самодельная раковина с укрепленным над ней рукомойником. Массивный, красного дерева стол с двумя стульями. Над всем пространством комнаты нависал огромный шкаф. Единственной инородной деталью смотрелся чудной механизм с крутящимися бобинами, установленный на стол от которого тянулись, словно хищные змеюки, провода два из которых оканчивались в наушниках у него на голове. Именно эта конструкция и воспроизводила божественную музыку.
Через минуту Борис Иванович снял наушники, не спеша сел, свесив ноги со стола, и мельком взглянул в словно парившее над полом большое настенное зеркало. Отразившаяся там обрюзгшая полноватая фигура не вызывала эстетического довольства, но ее обладатель чрезвычайно благосклонно оглядел себя и решил, что сеанс чертовски благотворно отразился на его физической форме. Обрадовавшись этому открытию и сияя самодовольной улыбкою, он обратился к сидевшему на стуле огромному массажисту.
— Как, Марат, не устал. Почти час возился. Кажется, ни одну мышцу не пропустил. Давай-ка я тебя отблагодарю, пока начальство не видит. — Борис Иванович положил рядом собой раскрытый бумажник, потер руки и выудил из среднего отделения пачечку государственных ассигнаций и не считая положил пестренькие бумажки на стол.
— Благодарствую, совсем не подобострастно, скорее в силу правила ответил осознававший свою значимость специалист. Закончили мы курс, Борис Иванович, все семь сеансов. Продлять будете?
— А что для этого надо? — Расслабленно поинтересовался пациент.
— Договориться с шефом, чтобы он Вас в график внес, да и все. У нас ведь все расписано. Ни одного мига простоя нет.
— Марат, а в частном порядке с тобой договориться можно? Будешь приезжать ко мне домой, вечерком. Туда и обратно на машинке. А?
— Можно то можно, только Вам какая с того корысть? Шеф и так Елене Николаевне по гроб жизни обязан. Она ему заниматься любимым делом позволила. Он у нас все о радио думает, о звукозаписи, о радиопостановках. Жаль, что развернуться ему не дают. Это я так, к слову. Короче всех, кого его обожаемая тетя Люда направляет берем всегда бесплатно и удобное время для них, по возможности, изыскиваем, да и колымага эта, — Марат кивнул на магнитофон, — тоже удовольствия клиентам добавляет. Люди случается под музыку такие сны видят… Очень довольны, бывают. Случается и массаж им не нужен.
— Понял, переговорю с Еленой.
— Да, — Марат засмущался. — Деньги-то, мне ведь брать не положено.
— Так кто тебе их дает. — Посетитель весело подмигнул. — Я ведь в прошлый раз видел, что это ты сам обронил. Смотрю, до сих пор лежат. Просто с пола поднял и на стол положил.
— Спасибо еще раз. Не забудьте пожалуйста в журнал по результатам всего курса оценочку поставить и пожелания высказать. Шеф с нас за это строго спрашивает. В любое удобное для Вас время Женька с журналом к указанному месту подскочит. Когда и во сколько будет удобно?
— А почему не здесь тот журнал? Удивился Борис Иванович.
— Да черт его знает. Шеф говорит, чтобы Женька в носу не ковырял.
Глава 5
В аудитории собралось совсем немного слушателей, но лица были сплошь заинтересованные. Докладывал профессор, доктор медицинских наук.
— Как мы можем убедиться предложенная нами с коллегами методика, дала прекрасные результаты. Открытый способ ринопластики с установкой аутотрансплантатов из хряща ушной раковины доказал свое право на жизнь. Разрешите в заключение продемонстрировать вам каких результатов мы добились на примере нашей пациентки. — Доктор замахал техникам руками. — Давайте фотографии до операции.
Когда в зал вошла Инга, по рядам пробежал шорох. Столь очевидных демонстраций в этом зале давно не проводилось. Модель была чудо как хороша. Результаты многолетнего труда уже, потрепанного жизнью, «опытного администратора», ставшего вдруг первопроходцем-экспериментатором были что называется налицо.
Барышня, хоть и была несколько смущена, но смотрела гордо, изредка взмахивая напоминающими опахало какого-нибудь индийского раджи ресницами. Эта девушка напоминала красавицу из многочисленного племени варягов, наводивших в свое время страх на изнеженных жителей Европы до того был тверд ее взгляд. Высокий лоб слегка прикрыт чуть ниспадающими светлыми локонами. Как из ничего родившийся тонкий нос с ювелирно сделанными ноздрями разделенный очаровательной перегородкой и нежным кончиком смотрелся естественно и придавал лицу утонченное выражение. Ушки, совершенно открытые, сделались прижаты и оказались очень кокетливой формы.
— Вот чем ребята у старого маразматика последнее время занимались, думали «восхищенные» коллеги. Полгорода обобрали, кучу всего поназанимали, но есть ведь результат. Не плюнешь. Кто интересно конкретно из аспирантов действительно, стоящую технику предложил. Поди, узнай теперь. Все результаты теперь коллективные. А руководитель кто? Смотри, как его «мальчики» брови насупили.
Разновысокими рядами за окнами мелькали деревья. Над разнотравьем колебался туман, выползавший из оврагов и рытвин. Кусты то и дело врывались своими колючими ветками средь свежесрубленных просек, как стрелы, пронзавших когда-то непроходимые гущи леса. Река, сверкнула изогнутым ожерельем, в лучах заходящего солнца, и скрылась, отгородившись от поезда плотными ветками осин и берез. Вдруг показались серые крыши, покрытые дранкой, увенчанные часовыми труб. И где-то вдалеке, на холме, сгорбилась деревенская церковь.
— Вот и все, — Инга возвращалась на несколько дней за вещами в столицу. Рядом стоял приезжавший забрать ее из школы Паша. — Директор взяла меня в выпускной класс училища. Прочитала письмо нашей мымры, Людмилы Николаевны, поморщилась, сказала, что только в виде исключения. Они ведь нынче совместно методический фильм снимают. Сотрудничают. Неудобно отказать. Теперь я на улице Архитекторской обитаю. Впрочем, ты знаешь. Не поверишь, я за три занятия в самом центре очутилась Я — прима! Представляешь?