Я поднёс трубку к уху и услышал напряжённое дыхание Веры. Сестра, насколько я понял, чувствовала себя немного виноватой, после того, как подсунула мне кота в мешке. Ну, или эту фиговину в коробке. Кроме того я чувствовал, что она то ли недоговаривает некую важную вещь, то ли в чём-то врёт. А ведь за последнее время подобное случалось совсем нечасто. Всего пару раз.
Однажды я спросил, спит ли Вера с Иваном и мне явно соврали. Второй раз сестра вернулась из района с огромным бланшом и я попытался узнать, как это произошло. И если первый ответ я пропустил мимо ушей, хоть и распознал в нём ложь, то после пространного рассказа о колдобинах на дороге немедленно собрался и поехал в центр. Там я зашёл к начскладу и пообещал сжечь их чёртов городишко до основания, если инцидент повторится. Потом поставил печать под глазом у благоухающего сивухой громилы и вернулся.
Распознавать неправду в словах Веры я научился ещё в детстве, когда мы играли с ней в карты. Промежутки между словами у сестры становились короче, а сами фразы начинали вылетать, как пулемётные очереди. Кстати, подобные штуки я проворачивал не только с Верой, но и с другими людьми, с которыми общался больше пары раз. Психолог назвал мою наблюдательность неким мудрёным словом, которое я вскорости благополучно забыл.
- Алло, - сказал я, не спуская взгляда со стремительно пустеющей миски, - Ты ещё здесь?
- Куда мне деваться? Вера нервно хихикнула и глухо кашлянула, - Ну и что он там?
- Жрёт, - сообщил я очевидное и почесал трубкой лоб, - А ты вообще уверена, что оно - он? Я собственно, как выпустил его из коробки, кроме как издали не рассматривал.
Предварительно, по указаниям сестры, пришлось отгородить половину кухни импровизированной оградой. После этого выставить банку с водой и металлический короб, исполняющий роль лотка. Кстати, невзирая на третью употреблённую миску, короб, как и прежде оставался пуст.
- Ну, у меня было время для наблюдений, - Вера немного помялась, а потом таки выдала часть, утаённой ранее, информации, - Он у меня уже полторы недели. Просто возникли определённые...Эм-м, факторы. И пришлось передать его тебе.
- Зверушки через верх посыпались? - усмехнулся я, вспоминая тесные помещения биостанции, где вольготно жилось лишь четвероногим питомцам, а люди боком протискивались между решётками вольеров. Кроме того, невзирая на чистоту всех звериных жилищ, на станции присутствовал...Э-э, как бы это помягче назвать? Определённый шарм, скажем так. Из-за этого даже распитие кофе напоминало ужин с хорьками. Поэтому к сестре я приходил крайне редко, предпочитая общаться на улице. Метрах эдак в пятидесяти от шипастой черепахи станции.
- Ну, типа того, - в голосе Веры слышалось облегчение, а фраза прозвучала так быстро, что я едва сумел разобрать сказанное, - Так что, перед тобой - мальчик. Прости, в силу определённых причин я не могу сказать, какого он возраста, до каких размеров вырастет, ну и ещё пара сотен вопросов, имеющихся у тебя, останутся без ответа.
- Ясно, - миска практически опустела и теперь громыхала всякий раз, как только длинный фиолетовый язык бился о её алюминиевую поверхность, - А ты там начальству своему не пыталась сообщить? Может тебе за открытие премия какая обломится? Нобелевка, например? Я, например, таких штуковин раньше нигде не видел.
Сестра у меня не лишена тщеславия совсем, как можно подумать, зная, в какой глуши она прозябает. Собственно, из-за переизбытка оного она здесь и кукует. Много лет назад её фамилия, по мужу, понятное дело, широко гремела в узком кругу специалистов. Каюсь, тогда я не вдавался в подробности, но среди коллег мог важно сказать, что вот эта, ну, слышали? В общем - сеструха старшая.
Потом грёбаный муженёк снюхался с молодой ассистенткой, на Веру повесил кражу документации и образцов, а после того, как прокуратура начала рыть носом, свинтил за бугор, где присоединился к сонму англицких учёных. Единственное, что я тогда смог сделать - замедлить ход дела, вышибить Веру к чёрту на кулички и дождавшись окончания следствия, честно отрапортовать, об отсутствии преступницы.
А потом случилось то, что случилось и уже сеструха вытаскивала меня из того беспросветного дерьма, в котором я оказался. Честно говоря, я просто молюсь на неё за те месяцы, когда она не давала мне потухнуть, словно свечке или пустить пулю в пылающую отчаянием голову.
Всё, миска окончательно опустела. Шершавый язык ещё несколько раз прошёлся по блестящим стенкам, полируя их, а потом оба жёлтых, с красным отливом, глаза уставились на меня.
- Дожрал, - сообщил я трубке и переложил к другому уху, потому как правое начало гореть огнём, - Соорудить ему ещё? Кажется оно, ну в смысле - он, не против.
- Достаточно, - я так и видел, как Вера мотает головой, - Он съест и десять, и пятнадцать, но потом будет страдать животом и гадить каждую минуту.
- Знакомая картина, - я покосился на Дину, которая точно так же могла потреблять пищу до совершенного одурения. Собака сделала вид, будто не понимает, о чём я, да и вообще не понимает человеческой речи, - Хорошо, место я ему отгородил, покормить - покормил и даже уже начал привыкать к внешнему виду. Может быть хоть теперь ты скажешь мне, что это такое или как оно, по крайней мере, называется?
С первого взгляда, с того самого, который я бросил внутрь открытой коробки, существо напомнило необычайно крупного щенка боксёра, с чрезвычайно длинной шерстью. Из под шерсти торчали короткие мощные лапы с кривыми когтями, больше приличествующими ленивцу. Как выяснилось мгновением позже, тварюка умела их втягивать в подушки лап, что вроде бы намекало на принадлежность к кошачьему племени. Дальше пошёл бред: чешуйчатый хвост с уплощением на конце постукивал по дну ящика, метрономом отсчитывая мгновения до того момента, пока я не замечу самое невероятное.
В принципе я должен был заметить их первыми, но видимо разум отдал глазам приказ игнорировать увиденное. Ну потому что, откуда у собаки, кота или, чёрт побери, лохматой ящерицы могли взяться крылья? Два коротких кожистых крыла, чем-то похожих на такие же органы летучей мыши временами топорщились подобно парусной оснастке джонки, а временами прятались в волосяном покрове, так что я мог рассмотреть лишь две чёрные полоски.
Когда я жил в городе, в соседней квартире обитал любопытнейший персонаж - дядька Лёнька, как его все звали в подъезде. Милейший человек, мастер на все руки, способный побеседовать на любую тему; от дифференциального счисления до репродуктивной способности голубых китов. Это, пока он не уходил в запой и не превращался в дикое дурное существо, неспособное к нормальному общению. Временами у дядьки Лёньки случались приступы охоты на демонов. Тогда все наблюдали, как он сидит в углу лестничной клетки и сосредоточенно шарит по стене. Приходилось возвращать пьяницу в квартиру и вызывать скорую. Во время одного из приступов белой горячки сосед сошёл с ума и очень скоро умер. К чему это я? Штука, прежде сидевшая в серебристом ящике, а теперь - бодро топчущая загон на кухне, здорово напоминала одного из чёртиков, как их описывал протрезвевший дядька Лёнька.
Вот только именно этот чёртик оказался вполне реальным. Успел употребить три миски каши, а теперь глухо отдувался и распространял по кухне волны странного аромата, ничуть не напоминающего ту животную вонь, которую можно ощутить, если намочить Дину или Степлера. Скорее запах напоминал пряные восточные ароматы, некоторый переизбыток которых наблюдался у Маши...
Стоп! Дальше - ни шагу!
- Ну так что там с названием? - голос предательски дрогнул и я скрыл слабость за глухим кашлем, - И может сознаешься, где ты, всё-таки, нашла этот бред?
- Эту штуку я называю драконом, - Вера казалась уверенной, но что-то подсказывало: и в этой фразе имеется некий подвох. Да что это с сестрой? Понятно, что ситуация непростая, но на кой чёрт наводить столько тумана? - Нашла я его пару недель назад и за это время оно, ну, то есть - он, успел вырасти вдвое. Честно говоря, понятия не имею, какие размеры у взрослой особи, но судя по некоторым наблюдениям, незадолго до находки его оторвали от молочного вскармливания.