Георгий Арианит слегка поднял брови.
– Почему к ней?
– Чтоб она и его отправила прогуляться куда-нибудь. Теперь я уверен, что и такая задача нашей императрице вполне под силу.
Георгий молча пожал плечами. Магистр быстро спросил:
– Итак, ты не возражаешь?
– Я ещё слишком молод, чтоб умереть, – сказал Калокир, – тьфу, оговорился! Чтоб возражать. Всеслав отправляется в путь завтра на рассвете, из гавани Юлиана. Я могу взять только одного человека.
Георгий Арианит тут же встал, молча поклонился и быстро вышел.
– Пора и нам, дорогой патрикий, – сказал магистр, также поднявшись из-за стола, – тебе – в Онопод, к военным, мне – в Эльвизил, к гражданским.
Никифор Фока перед торжественной церемонией принимал в Золотой Палате нескольких полководцев и одного министра, выпроводив сперва полсотни других вельмож, рангом ниже. Этот вполне обычный приём производил странное впечатление. У сановников было чувство, что царь в разговоре с ними попросту коротает время, с волнением дожидаясь более важного собеседника – по всей видимости, слугу, который оставил прямо посреди залы грязную тряпку. Но тряпки никакой не было. Было чувство её наличия. Возникало оно при взгляде на василевса, который сидел на троне, будто придавленный им. Всё его большое лицо жалобно мычало о том, что он очень хочет выспаться и напиться. Позади трона стоял, казалось, не кто иной, как сам бог войны Арес в ромейских доспехах и ослепительном шлеме времён Троянской войны. Это был Рагнар. За его спиной блистали такой же великолепной экипировкой семь викингов-экскувиторов. Эти воины у Рагнара были в большом доверии, так как часто пили вино с духовным наставником Феофано и, если что, могли его напоить до крайней болтливости.
Перед царём стояли пять высочайших воинских чинов ромейской державы – доместик схол Варда Склир, командующий гвардейской конницей Андроник Музалон, друнгарий городской стражи Ираклий Лахнус, друнгарий императорских кораблей Алексей Диоген и патрикий Пётр, прославленный стратиг Фракии. Подле них устало переминался евнух Василий.
Патрикий Пётр был в запылённой одежде и сапогах со шпорами, потому что примчался на церемонию прямо из своей области, вновь терзаемой разрушительными набегами. Положив ладонь в замшевой перчатке на рукоять меча и глядя в глаза Никифору Фоке, он говорил:
– Эти негодяи, приблизившись к Филиппополю, начали жечь предместья. Все жители разбежались. Они привыкли отражать угров, однако столь многочисленная орава пришла впервые. К счастью, в селениях оказалось много вина, и угры уснули мертвецким сном. Многие из них проснулись уже в аду. Остальные сразу им позавидовали.
– А всех нельзя было взять живьём, раз они уснули мертвецким сном? – перебил стратига евнух Василий.
– Ты полагаешь, что у меня очень много воинов? – поглядел на него патрикий как бы в задумчивости, не дать ли ему пинка, – нет, их мало, и я велел им не рисковать понапрасну своими жизнями.
– Ты был прав, – одобрил Никифор Фока, – что рассказали пленные?
– То, что я ожидал услышать. Болгары их провели через перевалы. Болгарам известны тропы, которые даже я не знаю.
Лицо Никифора помрачнело ещё сильнее.
– Послушай, Пётр! Болгары болгарам рознь. Не исключено, что угры поймали парочку пастухов…
– Нет, царь дал им проводников и добрых коней, – резко оборвал василевса патрикий Пётр, – угры полмесяца пировали в его дворце.
– Что ты говоришь? Он принял этих мерзавцев в самом Преславе?
– Ещё как принял!
Никифор Фока с великой скорбью вздохнул и долго молчал. Затем обратился уже к доместику схол:
– Послушай-ка, Варда! Нужно немедленно перебросить несколько фем с восточных границ в Европу. Отправь гонцов с распоряжениями сегодня же.
Варда Склир с досадой и возмущением шевельнул плечами.
– Благочестивый! Это для нас будет означать потерю всего, что нам удалось достичь за последний год.
– Иначе мы можем потерять Фракию, Варда! – опять вмешался евнух Василий, – не угры, а орды руссов в неё ворвутся, прежде разорив Мисию!
– Но не раньше, чем через год, – возразил магистр. Евнух невесело усмехнулся:
– Кто знает, Варда, кто знает! Быть может, и в Киеве продают гашиш. Любимый наш Калокир, хлебнув под него вина, споёт Святославу песню о том, как греческий царь задумал украсть у него Роксану, и Святослав, забив себе голову тем же зельем, раньше зимы прискачет во Фракию с полусотней тысяч пьяных варягов! И что тогда будем делать? Необходимо держать войска в границах Империи, друг мой Варда! А Антиохия подождёт.