– А зачем же мы, в таком случае, уповаем на этого Калокира? – не унимался военачальник, – и зачем тратим полторы тысячи фунтов золота?
– Мы надеемся на успех, – сказал Никифор Второй, – но даже при самой крепкой надежде надо рассчитывать на провал и принимать меры предосторожности, взвешивая все за и против. Хотя бы две азийские фемы следует перебросить к Балканам. Василий! Встреться сегодня с Селенциарием. Пусть проверит опись казны всех монастырей, владеющих виноградниками. И кроме того…
– Кому здесь опять нужны мои деньги? – довольно весёлым голосом поинтересовалась августа Феофано, заходя в залу. Все повернулись к ней.
– Чёрт бы тебя взял, – шепнул василевс. Вельможи молча склонились перед царицей. Она была в невзрачном чёрном плаще, надетом поверх белого хитона, и красных бархатных башмачках. Её огненную голову украшал тонкий, без узоров, золотой обруч. За феей следовал, опустив глаза, Никифор Эротик.
– Кто посягает на мои деньги? – уже более язвительно повторила вопрос царица, остановившись посреди залы и обводя насмешливым взглядом всех, кто в ней был. Сановники выпрямились. Приятель императрицы остался возле дверей, печально вздыхая.
– Она пьяна, – объявил со смехом евнух Василий. Но смех его, призванный, очевидно, всех подбодрить, получился сдавленным.
– Это ты про меня сказал? – спросила царица, взглянув на евнуха. Тот осклабился.
– Венценосная! Я забочусь лишь о твоём здоровье. И благоденствии.
– Взять его! – слегка побледнев, скомандовала царица. Рагнар дал знак. двое экскувиторов, обойдя престол, приблизились к евнуху. Тот от страха присел. Один из варягов, почти даже и не размахиваясь, ударил его кулаком в лицо. Василий грохнулся навзничь, взвизгнув как поросёнок. Из его носа обильно хлынула кровь. Второй, наклонившись, схватил вельможу за шиворот и без всякого напряжения поволок его прочь из залы, будто мешок с тряпьём. Ударивший пошёл следом. Евнух вопил. За дверью он замолчал. Видимо, его ударили посильнее.
– Слишком уж много он стал себе позволять, не так ли? – осведомилась царица, взглянув на военачальников и изящно топнув маленькой ножкой. Военачальники поклонились.
– Что тебе надо? – полюбопытствовал василевс. Царица потребовала:
– Скажи мне, кто у нас занимается государственными финансами!
– Протосинкел, – ответил Никифор Фока.
– Феофил?
– Да.
– Повесить, – распорядилась царица.
– Кого?
– Его. Феофила.
Никифор Эротик очень громко вздохнул. Вельможи стали шептаться.
– В чём же вина его? – спросил царь.
– Финансы пришли в упадок! – с негодованием прокричала императрица, – сегодня мне донесли, что я не могу взять золото из сокровищницы, поскольку она пуста!
– Зачем тебе золото?
– Ты безумен? Варда! Напомни ему о том, кто он и кто я, и чьё это золото!
Варда Склир открыл было рот, но тут же его закрыл, заметив успокоительный жест помощника логофета. Никифор Фока поморщился.
– Хорошо, Феофано. Я объясню тебе, по какой причине сокровищница пуста. Ты, верно, слыхала о том, что мы заключаем мир с руссами, чтоб сберечь Херсонес и Фракию? Этот мир обходится нам недёшево. Наш посланник повезёт в Киев полторы тысячи фунтов золота в слитках. Оно уже приготовлено.
– Это дань? – спросила императрица.
– Да. За несколько лет.
– Отлично! А я должна голодать?
– Не городи вздор!
– Значит, ты опять поднимешь налоги? И на меня польются проклятия всех сословий?
– Нет, на меня, – заверил Никифор Фока.
– Не лги! Тебя назовут спасителем государства. А вот меня назовут развратной мотовкой! Так не пойдёт. Я согласна принять проклятия, но пускай мне достанутся и хвалы. Да, я подпишу посольские грамоты Калокира. Только не смей к нему прикасаться! Я своей собственною рукой его возведу в звание патрикия. Все запомните хорошенько – этот патрикий заключит мир с киевским архонтом по моему личному приказу!
Резким движением повернувшись на каблуках, царица покинула Золотую Палату. Её приятель выскользнул вслед за ней. Опасаясь, как бы они не вернулись, вспомнив о чём-нибудь, Никифор Второй тут же приказал:
– Рагнар, начинай!
Рагнар тут же вышел. Через минуту стали входить сановники, обладавшие правом сопровождать императора в залу воинских церемоний. Она имела название Онопод. На дворцовых башнях взревели трубы. Внутри дворца и снаружи, где у стены дожидались толпы народа, установилась полная тишина. Веститоры принесли царю диадему. По знаку Рагнара, поднявшегося на башню, стражники сняли с ворот засовы и цепи. Заскрежетав, громадные створки медленно расползлись, и масса людей хлынула в пределы дворцовых стен, создав тесноту и шум.