Отскочил назад и нацелив ствол на броненосцев, переводя с лежачего на стоящего и обратно, чуть не подвывая от радости, рявкнул:
– Только рыпнитесь, мрази, сразу положу!
Они и не рыпались, такое ощущение возникло, что с интересом за мной наблюдали. Но я не обратил на это внимания, постарался успокоиться, хоть в душе всё пело от радости, как же, всё почти получилось и вот-вот… Сделав пару глубоких вдохов-выдохов и перестав дергаться, взял на прицел стоявшего броненосца, ему же и скомандовал:
– Отключай ошейник, чтоб он снялся с меня! Но смотри, если почувствую, что что-то не то делаешь или шокер включишь – сразу стреляю! Я успею нажать на курок!
И в этом я был уверен на сто процентов, так как сознание всё также пребывало в разогнанном состоянии и если шокером надумают долбануть, то я вполне успею выстрелить, прежде чем меня скрутит.
– Стреляй! – ответил мне сбитый, начиная подниматься. – Стреляй! – повторил он, встав на ноги, и уверенно двинулся в мою сторону.
Если б раньше довелось направить на кого-нибудь оружие, да еще и выстрелить в человека, не знаю, как бы у меня это получилось. Сейчас же даже тени сомнения не промелькнуло, направил ствол на его бывшего хозяина и сразу же нажал на курок. И еще раз и еще, и еще несколько раз… Но автомат, падла, и не думал стрелять, без толку нажимал я на продолговатую кнопку.
Несмотря на надвигающуюся бронетушу опустил глаза на этого предателя и попытался найти предохранитель, иначе почему он не стреляет? Разобраться не успел, с ног сбил короткий, но сильный разряд шокера.
Пока на одного пялился, второй активировал ошейник.
– Это оружие не для дикарей, – подошел и подобрал выпавший у меня из рук свой автомат броненосец. – Оно работает только в наших руках!
И тут же подтвердил сказанное.
У меня как раз в глазах прояснилось и я прекрасно видел, что он ничего лишнего не делал. Поднял оружие с земли, направил его на меня и сделал то же что и я, нажал на…
– В оружии, придурок, нажимают не на курок, а на спуск!
Вот на него он и нажал, и дальше я уже не слышал что он там говорил. Тупой удар в живот, потом еще один, и тут же, как будто раскаленную кочергу внутрь сунули, простреленные потроха полыхнули огнем, а сознание затопило просто невероятной болью. Скрутившись в позу эмбриона я отключился от внешнего мира и уже не чувствовал как меня подняли на руки и понесли к вертолету, где без особых церемоний закинули внутрь.
– Не сдохнет? – Слух ко мне вернулся когда мы уже летели.
– Увидим что отходит – вколем спек! – прозвучал в ответ равнодушный голос сбитого мной с ног броненосца. – До больнички в любом случае довезем. А пока пусть прочувствует, какую громадную ошибку он совершил, напав на нас. Если еще раз мысль такая появится в его тупой башке, пусть вспомнит этот момент.
Пока они надо мной разговаривали, я офигевал уже не от боли, она прошла, а от того, что целительский свой дар наконец почувствовал и даже кажется понял как с ним работать. Через прижатые руки я чувствовал… не так. Не чувствовал – знал, что неправильно у меня внутри в данный момент. Поначалу захотел чтоб не так больно было, и у меня получилось, тогда и мозги заработали. Быстро разобрался что я такое ощущаю, вот и захотел исправить это – неправильное. Видимо организм сам знал как оно должно быть, а я ему только помогал своим желанием.
– Понятно, – по прилету знахарь осмотрел меня сразу в вертолете. – В камеру его, – вынес он вердикт.
«Сука, мог бы и в больницу, подлечить».
Оно вроде и не больно давно уже, и кровь перестала течь, но всё же в двух местах пузо продырявлено, как и спина, пули насквозь прошили тело. Ан нет, лечить оказывается меня не надо, на каталку положили и в камеру отвезли, где без церемоний сбросили на кровать.
Знахарь всё же пришел через час, принялся махать руками надо мной ничего не объясняя при этом, хоть я и попытался его разговорить, так как мне ощутимо полегчало от его непонятных действий. Но разговаривать со мной никто не собирался, закончив меня латать он молча развернулся и ушел.
Пришёл он и на следующий день, сразу после завтрака, им правда только наркота выступала, о другой пище я даже думать не мог, сразу тошнота к горлу подступала. А вот наркоту, несмотря на ранение в живот, я пил пусть понемногу, но часто, так как сушило практически постоянно. В этот раз рукамахательством знахарь недолго занимался, видимо только удостоверился, что заживление нормально идет, зато соизволил заговорить, мать его.
Взял у стоявшего у него за спиной броненосца две фляги, одну с наркотой на пол возле кровати уронил, другую же мне протянул и велел чтоб я, как вчера в пузо свою силу направлял, направил ее в флягу с водой, мысленно желая сделать ее целебной.