Не может быть! Предсказания Нафани, которым я не верил, начали сбываться! Я пролил кровь. Значит, все, о чем говорил Нафаня, не шутка, не рождественский розыгрыш? Значит, все это свершится на самом деле? Как же я был самонадеян! Я сознательно пропустил мимо ушей пророчества Нафани! Но ведь я верил в безобидный розыгрыш…
С той памятной ночи прошло много дней, а я все пытаюсь вспомнить слова Нафани в ночь на Рождество. Что ждет меня впереди, за той дверью в неведомое, что приоткрыл мне маленький серый домовой, и которую я так неосмотрительно захлопнул.
Цезарь
История, о которой пойдет речь, случилась весной. Я остался один, получив желанную свободу, лишенный опеки со стороны родителей. Они уехали в отпуск, отдохнуть от шума и суеты большого города. А чтобы я не скучал, мне на попечение был оставлен царственный красавец кот, носящий громкое имя — Цезарь. Цезарь был красивым, толстым и ленивым рыжим котом. Любимым его занятием было целеустремленное глядение в окно, которому он предавался день ото дня, удобно развалившись на подоконнике.
В тот злополучный для него день он не изменил своей привычке и, позавтракав свежей рыбкой, с довольным и благодушным видом взгромоздился на излюбленное место, где с чувством превосходства над окружающими, принялся взирать на мир с высоты третьего этажа. Но не суждено ему было в этот день насладиться красотами, открывающимися взору. Причиной катаклизма стал я. Мне захотелось отдохнуть на лоне природы, а оставлять дома Цезаря не хотелось. Не оттого, что он мог нашкодить, оставшись без присмотра, вовсе нет. Кот обладал мягким нравом и не способен был набедокурить, но его ежедневное сосредоточенное разглядывание мира через окно меня попросту убивало.
Я оказался в поезде, несущемся к бабкиной деревне. За пазухой недовольно ворочался Цезарь, стреляя по сторонам карими бусинками глаз. Все было ново, удивительно для него, а сколько еще предстояло пережить! Будет о чем вспомнить, возвратясь на любимый подоконник…
У бабульки была кошка с не менее аристократичными, чем у Цезаря, повадками и с не менее звучным именем — Матильда. «Аристократы» быстро нашли общий язык, и после обоюдного обнюхивания дело становления дружбы пошло на лад. Вскоре они бок о бок прошествовали мимо меня, читающего в кресле книгу.
По принятому в кошачьем кругу обычаю, радушная хозяйка, Матильда, показывала высокому гостю свои владения. Обход начался с коридора и закончился в святая святых любого кошачьего владения, — на кухне. И на всем протяжении пути ее сопровождало одобрительное цезарево помявкиванье. Вскоре они снова прошли мимо меня, направляясь в кладовку. Пришло время похвастаться охотничьими угодьями.
В кладовке водились мыши. И не только. Но Цезарь был городским котом, он родился, рос и взрослел в современной квартире и о внешнем облике мышей имел весьма смутное представление, целиком почерпнутое из обрывков разговоров уличных котов, случайно подслушанных с командных высот, на которых день ото дня, пребывал он. Цезарь не знал, что такое мышь, но он был котом и джентльменом, что в совокупности и привело к эксцессу.
Великолепная парочка скрылась в кладовке, а спустя минуту оттуда раздался яростный вопль Цезаря, сопровождаемый недоуменным мявканьем Матильды и чьим-то пронзительным визгом. Мне захотелось узнать, что там происходит, что заставило умницу Цезаря издавать вопли, которых от него отродясь никто не слыхал.
Приоткрыв дверь в кладовку, я обнаружил Цезаря, сражающегося с каким-то пушистым серым существом, гораздо меньшим по размерам, но не уступающем ему в отваге и напоре.
Когда глаза привыкли к темноте, я смог разглядеть участников схватки. Каково было мое удивление, когда в противнике Цезаря я узнал Нафаню. Сцена, представшая моим глазам, была настолько комичной, что я не мог удержаться от смеха.
Вдоволь насмеявшись, я поспешил на помощь Нафане, чей натиск все более слабел. Исход схватки был предрешен, и он был явно не в пользу маленького драчливого домового.
Возмущенно взвыв, кот оказался подвешенным в воздухе вверх ногами с хвостом, зажатым в моей руке. Завопив от боли и унижения в момент вознесения ввысь, Цезарь ослабил хватку, и его обессилевший противник получил возможность бежать, которой незамедлительно воспользовался.
Нафаня скрылся в одной из ближайших щелей. Немного помедлив, он выглянул из нее, состроив ужасную гримасу, грозя позорно зависшему в воздухе противнику, маленьким мохнатым кулачком.
Новая сцена была не менее комичной, чем предыдущая, и я вновь затрясся в приступе хохота, продолжая сжимать в руке кошачий хвост.