Это был своего рода некрополь, чем-то похожий на огромные города для мертвых в далекой Неехаре. Нагаш шел между курганами, мысленно лихорадочно перебирая открывающиеся возможности. Здесь, замурованная в земле и камне, покоилась его армия, его воины. Ему не хватало только могущества и знания, чтобы поднять их.
Покинув дорогу, варвары разбрелись между холмами. Каждое семейство шло к своему кургану вслед за двумя жрецами, несущими фонари. Дальнейшее не интересовало Нагаша. Он поспешил к светящимся сферам через равнину, почти к подножию горы.
Именно туда, где остановились верховный жрец и его свита.
Вокруг жрецов собралось не меньше дюжины семей; несомненно, они представляли собой родню атамана и его дружины. Тела, которые они несли так долго, сейчас лежали рядом перед темным входом в курган. Все трупы были обнажены. Волосы им срезали вплотную к черепу, а физические дефекты засыпали темной золой, так что тела практически сливались с темнотой. На каждом трупе виднелись жуткие раны. Нагаш видел достаточно подобных вещей и сразу распознал раны от копий и топоров, нанесенные умелой рукой. Атаман и его избранные воины сражались с куда более превосходящим их противником и потерпели горькое поражение.
Нагаш держался на расстоянии, прячась в тени старого кургана, и наблюдал за тем, как верховный жрец встал со своего трона и распростер руки над погибшими. Гортанным сильным голосом старик начал говорить. Слов некромант не понимал, но легко узнавал интонации и ритм. Жрец проводил своего рода ритуал. Спустя несколько мгновений вступили старшие жрецы, и Нагаш снова ощутил течение невидимой силы, возрастающей с каждым мгновением.
Речитатив тянулся долгие минуты. Ритуал был простым. Ни магических символов, ни тщательно нарисованных кругов: всего-то потоки энергии, исходящие из ободка на лбу у верховного жреца, и остроумно использованные светящиеся налеты на чешуе рыб в фонарях остальных жрецов. Медленно, неуклонно ритуал набирал мощь — и тут некромант увидел, как один из трупов дернулся.
В толпе поднялся вой. Словно в ответ, дернулся еще один труп. Потом еще один. Скоро все они дрожали, сотрясаемые невидимой энергией.
Затем послышался треск мертвых суставов, и мертвецы один за другим сели. Они двигались, как статуи, неуклюже и скованно, словно их вели невидимые руки. Скорбящие снова зарыдали. Некоторые попытались подползти по мокрой земле и дотянуться до своих близких, родственникам пришлось оттаскивать их назад.
Трупы оставались безучастными. Первым на ноги поднялся атаман, за ним — его соратники. Ни разу не оглянувшись, они медленно направились ко входу в ждущий их курган.
К изумлению Нагаша, жрецы продолжали свой речитатив… И тут до него дошло, что скорбному плачу варваров вторят голоса по всей равнине. Верховный жрец не просто оживил тела вождя и его соратников — он предавал земле всех погибших одновременно. Мысли Нагаша лихорадочно метались. Сколько тут тел? Сотня? Больше? Достаточно, чтобы создать небольшую армию, уж в этом-то он уверен.
Верховный жрец и его последователи не святые мужи. Они такие же некроманты и черпают силу из пылающего камня, чтобы управлять телами мертвецов. И в данное время они куда более могущественны, чем он.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Слово Царей
Ламия, Город Зари, 76-й год Джафа Ужасного
(—1599 год по имперскому летосчислению)
Архану Черному снилась скачка под бесконечным небом пустыни, откуда на него смотрели лишь звезды и сияющая луна. Бхагарский жеребец словно плыл через дюны, его копыта стучали негромко, напоминая биение сердца. Серебряные колокольчики, вплетенные в гриву жеребца, нежно звенели в такт его бегу, сухой ветер, пахнущий пылью и увядшими специями, ласкал кожу Архана.
Не было конца ни пескам, ни пустоте ночи. Он не заслуживал этого благословения, этого дара. И все же, когда грубые руки схватили Архана и затрясли его, мучительная тоска оказалась ужаснее любой раны.
Он лежал на боку, прижавшись щекой к грязному полу тайного убежища царя. Собственные веки казались Архану непослушными и хрупкими, как древняя бумага. Бессмертный с трудом открыл их и взглянул на фигуру в мантии, стоявшую рядом с ним на коленях.
Лысая костлявая голова и длинная шея В’сорана сильно напоминали Архану грифа. Морщинистое лицо с глубоко посаженными глазами, крючковатым носом и скошенным подбородком отлично смотрелось бы на статуе самого бога-стервятника. Когда-то давно он вполне мог быть жрецом Уалатпа. Архан знал, что старик более ста лет назад явился в Ламию из превратившегося в руины Махрака и в конце концов отдался на милость Ламашиззара, поскольку ни один из городских храмов не пожелал иметь с ним ничего общего. Вне всякого сомнения, он обладал тайным знанием и колдовскими способностями, с какими не мог сравниться ни один из союзников Ламашиззара. Именно этим объяснялось то, что он сумел примкнуть к секретной заговорщической клике Ламашиззара.