Я подал ей газету.
— А кто такой Занзара?
— Командир группы спасателей. Он позвонил мне, как только они прибыли в наш блок; при этом он пообещал сообщить номера свободных экранов, которые мог получить только лишь после предполагаемой концентрации «Перьев» в Неаполе, где с первого июля десантники заложили бомбу. Занзара должен был передать номера через мужчину в белом костюме. Про вас мы ничего не знали. Вот уже год, как блок, в принципе, закрыт. Отец получил разрешение на исследования, включив в группу «ученых» меня и Елену. Мы останемся здесь до момента ликвидации аварии.
Я взял газету.
— И по каким из этих семи каналов вы собираетесь уходить из угрожаемой зоны?
— По семнадцатому можно сразу же перескочить в Палермо, по пятнадцатому — в Рим. Правда, можно было бы ехать и обычным образом — на корабле или поезде. В тот раз с Капри мы сбежали через семьдесят восьмой канал, по пятьдесят первому — из Сорренто. Остальные три канала занимают спасатели, которые сейчас скрываются в Неаполе. Мы их планов не знаем, так что на эти три номера заходить не стоит. Вполне возможно, что после выполнения задания они хотели бы вернуться вместе с «Перьями» под киносъемочную площадку.
— Лично я предпочел бы туда не заглядывать.
— В связи с этим, приглашаю вас к себе на обед. Только на сей раз, ради разнообразия, переключателем пользоваться не будем. Предлагаю совместное плавание на корабле в Сорренто, откуда после полудня мы все вместе перескочим в Палермо. Я поговорю с Ибрагимом.
— Согласен.
— До Сицилии радиоактивные осадки не дойдут. А в Сорренто мы зайдем на семнадцатый номер. Не забудь!
На Софии был только купальник. За одеждой ей нужно было бы идти к себе в номер на одиннадцатом этаже. Вместе с нею я вышел в коридор, закрыл двери и оглянулся по сторонам.
— Послушай, — шепнул я девушке. — Гостиница просто кишит агентами. Они наверняка уже идут по вашему следу и могут вас арестовать в любой момент. Бегите отсюда немедленно!
София глянула на меня с удивлением.
— О нас можешь не беспокоиться. Искусство оперирования внутренней частью экрана я освоила до совершенства. На открытом пространстве, даже после ареста, можно вступить на переключатель и исчезнуть. На всякий случай, мы всегда носим с собой яд. Вот люди в камерах — те да, они совершенно беспомощны.
Запомни одно мгновение
Я вернулся в номер и позвонил Мельфеи.
— Ну как? — спросил я.
— Превосходно! — воскликнул тот. — Просто великолепно! Даже и не знаю, как вас благодарить. Хотелось бы мне иметь таких агентов. Вот теперь у меня нет никаких сомнений в том, что бомба находится в Неаполе.
— И в том, что она взорвется там через пять часов, если вы не выпустите всех террористов на свободу.
Тот от души рассмеялся.
— Вы поплывете на обед в Сорренто?
— Да.
— Заговорщики могли бы на вас криво поглядеть. Вскоре они наверняка догадаются, кто же это их так здорово засыпал. На всякий случай, я дам вам охрану. Четырех крепких ребят. Дирижером у них будет Лучано.
— Спасибо.
— Бомбу мы найдем в течение недели. То есть, все кончилось хорошо! И правду, синьор Антонио, вы меня восхищаете. Работа была первоклассная! Безошибочная! И этот жаргон! А София тоже неплохо блефует. Именно по этому я в ней террористку и узнал. Мы как раз и ожидаем те словечки, которыми они пользуются. А вы их откуда узнали?
— Прочитал парочку фантастических книжек.
— Они вас интересуют?
— Иногда.
— А я над ними засыпаю. Нет, такими глупостями жизнь заполнять нельзя. Зато теперь мы можем отдохнуть. А своих агентов я уволю. Н-да, не у всех есть талант. Некоторые вообще действовали неуклюже. Какой-то придурок, видимо, перепугал Лючию так сильно, что бедная девочка не спала две ночи. Сегодня под утро она наконец заснула, но во сне говорила о вас. Она вас любит, синьор Антонио.
— Откуда вы знаете?
— Мои люди не снимают наушников даже ночью. Кажется, Лючия бормотала что-то про стеклянную гору. Слушайте, а она нормальная?
В номер вошел Ибрагим. Я отключился от Мельфеи и набрал номер Лючии. Трубку подняла Катарина и сообщила, что Лючия упаковала свои вещи и несколько минут назад вышла. Больше ничего о ней она не знала.
Я схватил со стула брюки и рубашку; в лифт заскочил, даже не обувшись. У администратора я не узнал ничего толкового. После этого я обежал вестибюли, бассейны и соседствующие с ними улицы. Потом вернулся в гостиницу, заглянул в ресторан. Правда, у меня не было уверенности, отважилась бы Лючия сесть на корабль. Я не забывал о стенках экрана, которые могли загородить мне дорогу. Несколько минут я не мог принять решение. Лючия вышла с чемоданом, но я не знал, то ли искать ее на пристани в Марина Гранде, то ли вообще в противоположном направлении — в доме ее родителей, куда она могла вернуться.
Я побежал к станции фуникулера. По дороге мне встретились гипнотизер и София. Ибрагим с Еленой шли перед ними. Они мне что-то кричали вслед. Я же вышел на рынок.
Лючия стояла возле кафе с садиком возле ресторанчика «Кампанилле». Друг друга мы увидели одновременно. Но она не подняла руку и не улыбнулась, как это было неделю назад, когда мы встретились на том же самом месте на переключателе стереонов, который в одно мгновение перенес нас в Сорренто. На сей раз, это я подбежал к девушке и, не говоря ни слова, поцеловал ее в губы. В глазах у Лючии стояли слезы. Долгое время и я не мог произнести ни слова, опасаясь, что нас что-нибудь разделит.
Мы направились к вагончику за группой наших знакомых из гостиницы, и вместе с ними спустились к Марина Гранде. Только внизу я узнал, что этой ночью Лючия решилась поплыть на континент. Она уже преодолела свой страх перед морем и попрощалась с семьей. Лучано со своими оперативниками ожидал нас и вручил нам билеты. Мы все вошли на кораблик.
По дороге к Сорренто я глядел на остров Капри, который вскоре исчез за мысом Кампанелла. Я знал, что уже никогда его не увижу. Мы сидели на палубе. Море было спокойное. Лючия говорила о нем без страха. Она не могла понять, почему до сих пор голубое водное зеркало ассоциировалось у нее с той, нереально высокой волной. Но сейчас она боялась чего-то иного, и она рассказала мне свой сон, который видела этой ночью. В этом сне она видела себя на высоком берегу. От Солнца, лопающегося над горизонтом, на нее падали острия ослепительно белых лучей. Берег горел. Лучи пронзали ее тело. Она была одна, и стояла там неподвижно, парализованная и беспомощная, словно прибитая к стрелковому щиту беззащитная, нагая мишень.
Я объяснил ей, что этот неприятный сон ничего с реальностью не имеет. Через час все мы перенесемся в Сицилию и поедем вглубь этого громадного острова, где уже не увидит ни моря, ни высокого берега. Еще я сказал, что желаю оставаться с ней навсегда. Когда я спросил, а не хотела бы она тоже быть со мной всю жизнь, Лючия глянула мне прямо в глаза и, сжимая мои пальцы, ответила: «Ты же знаешь».
К пристани в Сорренто мы прибыли в половину четвертого. На берегу я объявил, какие у нас планы. Все нас поздравили. Ибрагим вытащил бутылку виски, гипнотизер подошел к нам с цветами, и даже Лучано попытался сказать несколько слов по-английски. Софии эта идея тоже понравилась. Она тут же повела нас в мэрию. Лючия говорила немного. Все время мы держались за руки. Лицо у Лючии все время оставалось серьезным, но тогда, когда она глядела на меня, в ее глазах светилось счастье.
В брак мы вступили в половине пятого. Под зданием мэрии нас ожидали машины Софии и гипнотизера, на которых мы отправились к ним на виллу, где уже все было приготовлено к свадебному приему. Листано вступил на семнадцатое контактное поле и, вернувшись из Палермо, сообщил, что переключатель функционирует, как следует. В доме и в саду, возле накрытых столов крутились случайные гости. Среди них я заметил знакомого Софии, которого три дня назад во время телефонного разговора с Мельфеи я вытолкал из комнаты, в которой стоял телефон. Ренато прибыл со своей компашкой. Его дружки грозно поглядывали на меня. Ребята Лучано спровоцировали их на драку. Избитые парни отступили за ворота и отправились за помощью.