Это был не дружеский поцелуй. Матиас с наглостью собственника целовал меня! Воспользовался моей растерянностью, приоткрыл губы и вторгся языком в мой рот!
Мне хотелось ему врезать, но тогда я вылечу из академии. Я решила стерпеть эту наглость. Но чтобы он понял, что мне неприятно, со всей силы впилась ногтями ему в грудь. После этого Матиас недолго наслаждался моментом. Отстранился, посмотрел на меня с довольной ухмылкой:
— Пошли за наш стол, — сказал добродушно, словно ничего не произошло, вызывая во мне новую волну ярости.
— Что-то перехотелось, — выбралась из его объятий и направилась к выходу.
— Дэй, не психуй, — прошептал он виновато, но удерживать не стал.
Я не могла сейчас находиться с ним рядом. Я даже одним воздухом с ним не могла дышать! Мне хотелось ударить его чем-нибудь тяжелым, и если останусь здесь, то не сдержусь и сделаю это!
Боковым зрением заметила, как, подперев стену и скрестив руки на груди, за нами пристально наблюдал Гай.
Я выскочила на улицу, жадно глотая воздух. Меня трясло от обиды и возмущения. Одно дело изображать из себя влюбленное пару, совсем другое — спекулировать этим. Что Матиас хотел доказать? Что я никто, и он может поступать со мной, как ему заблагорассудится? Зачем я вообще ввязалась в эту сделку?
Ноги несли меня по аллеям академии в общежитие. Мне хотелось зарыться с головой в подушку, укрыться одеялом с головой и больше не покидать свою комнату. И я бы так поступила, если бы не отработка. Хотелось волком выть, когда поняла, что нужно возвращаться. Превозмогая себя, развернулась и побрела в обратном направлении. К счастью, по дороге никто не встретился — меньше всего хотела с кем-то разговаривать и кого-то видеть.
Подошла к входу в драконариум, с изумлением наблюдая нового провинившегося. Зик спрятал руки в карманы и пинал носком дорогих ботинок кусочек грязи.
— Как тебя угораздило попасть к Алистеру? — изумилась я.
Парень имел высокопоставленных родственников, и Алистер опасался принуждать к работе подобных адептов.
— Никак. Вызвался добровольцем. Матиас просил за тобой присмотреть. Сказал, что Мартан тебе промоет мозги, и ты выдашь соперникам все секреты. За это он уступит мне свое место в эстафете.
— Кто бы сомневался, — сказала с иронией.
— А чего ты из столовой так быстро удрала? — спросил он.
— Вспомнила об одном срочном деле.
Из-за угла к нам вышел профессор Алистер, а за ним Гай. Не знаю, что Мартан с ним сделал, но выглядел преподаватель умиротворенным. Я даже позавидовала его спокойствию.
— Пройдемте, — сказал профессор и открыл дверь, — Нужно навести порядок в клетках для молодняка. Дэй знает, как это делать.
Наша троица прошла в зал, где находились новорождённые дракончики. Вылупленных ящеров доставали из инкубаторов и сажали в клетки по две-три особи. Таких клеток в драконовариуме было несколько десятков, и уборка в них занимала уйму времени. В комнате раздавалось шипение, гогот и курлыканье ящеров.
— Я буду в соседнем зале, а вы занимайтесь работой здесь. Как только закончите, можете быть свободными, — сказал Алистер и вышел из помещения.
Я взглянула на парней, которые с трудом понимали, что им делать.
— Нужно заменить старые подстилки в клетках. Когда будете вынимать драконов, сажайте их сразу в другие клетки, свободные есть в подсобке. Там же все необходимое. Пойдемте, покажу. — Провела адептов и отворила дверь подсобки. На их лице не было радости. — Нужно разделить работу на троих. Так быстрей справимся, — предложила я.
— Я здесь не для того чтобы вольеры чистить, — фыркнул Зик, — Тебе нужно, Грияр, ты и убирай. Я не прислуга.
— А ты попробуй, может тебе понравится, — предложил ему Гай.
Зик закатил глаза, надсмехаясь над его словами. На его лице заиграла ироничная ухмылка — типичная реакция Зика. Но внезапно он поменялся в лице, нахмурил брови и выискивающим взглядом обвел комнату.
— Знаешь, наверное, ты прав. Может, мне это придется по вкусу, — сказал Зик.
Он воодушевленно шагнул в подсобку, взял свободную клетку и принялся пересаживать дракончиков из первого вольера.
Я посмотрела с укором на Мартана.
— Что? — спросил, заметив мой взгляд.
— Нельзя влезать в чужие головы и внушать непонятно что.
— О чем ты? Не понимаю, — он даже не пытался скрыть свой насмешливый тон.