– Стойте, нельзя проводить операцию! Я знаю, что с драконом! – воскликнула, и на нас с Гаем уставились все присутствующие.
– Госпожа Грияр, мне кажется, мы уже выяснили насчет сломанных приборов, – ответила раздраженно профессор Спорк, – Каждая лишняя минута может стать последней в жизни Дракона.
– Дракон загнал в лапу золотую сережку! Мы не искали золото, ведь никто не мог предположить, что такое возможно. Проверьте его прибором в последний раз. Вы ведь ничего не потеряете. Если я не права, вы вернетесь к операции, и мы больше вас не побеспокоим.
Спорк недовольно зыркнула на меня и тяжело вздохнула.
– Не знаю, зачем я слушаю вас, Грияр.
Она подошла к шкафчику и достала оттуда переносной рентген. Пару минут подбирала состав для поиска нужного компонента. Все присутствующие замерли в ожидании. Я молилась, чтобы оказалась права.
Профессор провела светящейся палочкой над лапой дракона, о прибор отбросил световой луч над его пяткой. Я чуть не закричала от счастья. Я была права! Там была сережка!
– Освободите операционную, молодые люди. Ампутация на сегодня отменяется, – сказала нам Спорк.
Морщинки в уголках глаз профессора, говорили, что она улыбается под маской.
Глава 14
Дон быстро пошел на поправку. Под наблюдением профессора Спорк он пробыл в лаборатории около недели, а после его вернули в драконий загон. Мы с Гаем стали опекаться его здоровьем, что еще больше сблизило нас. Я уже не представляла, как раньше жила без него.
Правительство пошло на компромисс с повстанцами, и в законодательство стали вносить поправки, чтобы урегулировать права полукровок. Официально Грани еще были закрыты, но в скором времени их обещали полностью ликвидировать. Было слишком много тонкостей, которые нужно было решить до того, как это произойдет.
Вермундаунская академия стала возвращаться к привычному ритму работы. Адепты приступили к занятиям. Все что случилось вокруг Грани, казалось страшным сном, который рассеялся с наступлением рассвета.
На первый взгляд ничего не изменилось: студенты бегали по коридорам, шли занятия, преподаватели читали лекции. Но в воздухе ощущался дух перемен.
В галереях академии обсуждали выпустят ли всех из Грани. Несмотря на поддержку полукровок, общество еще боялось их.
Мне захотелось сделать что-то для своих побратимов. Что-то значимое, чтобы расположить общественность.
Именно сейчас предложение Рэфа выступить с открытым заявлением и признаться, что я полукровка было бы очень кстати. Я несколько дней думала над этим, просчитывая все риски.
Из-за этого я была настолько рассеяна, что совершенно не следила за занятиями. Сегодняшнюю пару вел профессор ментальных защит. Уткнувшись в окно, я смотрела на черные тучу, которые вот-вот должна была разразиться ледяным дождем.
– Госпожа Грияр, – окликнул меня Руэрти.
Я вздрогнула от звука своего имени. Осмотрелась и с досадой поняла, что занятие подошло к концу, в аудитории остались только я и профессор.
– Простите, профессор. Я задумалась, – поднялась с места и сложила свои вещи в сумку.
– Вы так и не предоставили документы для архива, госпожа Грияр.
Я обошла секретер и поравнялась с ним.
– Я не могу вам их предоставить. У меня их нет, – и набравшись храбрости, я сказала ему прямо: – Я – полукровка. И все мои бумаги не действительны.
Руэрти даже усом не повел, будто я повседневной вещь поделилась, а не призналась в махинациях с документами. Из рассказов Гая помнила, что профессор лояльно относиться к таким, как я.
– Я знаю, – ответил спокойным голосом, – Практически с первой нашей встречи.
– Как вам удалось? – удивилась я. – Вы, наверное, из тех менталистов, что видят полукровок за версту?
Вспомнила профессора из клиники, с которым познакомил меня Матиас. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять кто я.
– Нет. По фотокарточке.
Он обернулся к своему столу и из блокнота извлек потертую черно-белую фотографию. На ней была изображенная я! Отличия были совершенно незначительны. У девушки на изображении была родинка на щеке и другая форма губ.
– Что это за магия? Волшебная фотография? Вы так всех полукровок определяете?