Клянусь, ему даже уговаривать меня не нужно было. Сев в ту машину, вдохнув терпкий мускусный запах мужчины и ощутив его присутствие рядом с собой, я моментально отреклась от собственной воли, разума и даже здравого смысла.
Татуированные руки на обтянутом кожей руле, большие крепкие пальцы, испещренные причудливыми рисунками, завитушки и надписи на шее и даже виске. Рискуя заработать косоглазие, я разглядывала каждую буковку и линию на его теле в тех местах, которые не были прикрыты одеждой. И отчаянно фантазировала о том, какой он там — под этими дорогими тряпками.
Дрожала от возбуждения, представляя, что этот самец может со мной сделать, если только захочет. Меня он, ясен пень, даже спрашивать не будет. Подобные ему не спрашивают — просто берут, что хотят.
Мы остановились у обычной фаст-фуд забегаловки. Мужчина кивком указал мне, чтобы выходила. Конечно, я не рассчитывала, что он откроет мне дверь и, вообще, чувствовала себя тусклой замарашкой на его фоне, но загадочное молчание откровенно сбивало с толку. А после того, как он усадил меня за столик, поставил передо мной поднос с едой, сел напротив и бесцеремонно уставился, стало вообще не по себе. Кусок в горло не лез.
— Ешь. — приказал тихо.
И я, не смея отказаться, послушно взял в руки бургер и откусила.
Он смотрел на меня пристально, фиксируя темными зрачками каждое действие. Не моргая, наблюдал, как медленно двигаются мои челюсти. Впивался взглядом в лицо так, что мне казалось, будто кто-то саморезы мне в череп всверливает — медленно и с особенным, садистским удовольствием.
Еле удержалась, чтобы не сжаться в комок, когда мужчина внезапно протянул ко мне руку. Забыла, как дышать нужно. Замерла с недожеванным куском во рту и уставилась на его большую ладонь. А он всего лишь перегнулся через столик, провел средним пальцем по уголку моих губ, стирая кетчуп, а затем быстро облизнул палец. Первый раз в жизни я видела что-то настолько вызывающе сексуальное, как крохотная красная капелька, тающая у него на языке.
Я, конечно, была совсем юной и глупой, но интуитивно понимала этот язык жестов. Знала, что нужно было тогда уйти, чтобы не потерять себя окончательно. Но у меня не было сил: мое тело мне уже не подчинялось. Оно откликалось на каждое его телодвижение или поворот головы, тянулось навстречу, отдавалось тягучей болью в мышцах и сладким пожаром в напряженных сосках. Единственное, чего я тогда хотела — чтобы он быстрее избавил меня от этой боли.
— Идем, — бросил незнакомец, не дав даже вытереть губы салфеткой.
Сжал мою ладонь в своей грубой руке и стремительно потянул на выход.
В этот момент, спеша за ним и чуть не запинаясь, я чувствовала себя податливой куклой, согласной на всё. Предполагала, что буду жалеть, но старалась не думать. Отключить мозги.
Боль, раскаяние, ненависть к себе — это все будет потом. А сейчас я была не одна посреди шумной улицы, не в поисках крыши над головой, просто шла следом за мужчиной, готовая подчиниться любым его просьбам, и чувствовала невообразимый трепет, разрывающий меня изнутри. Сладкое предвкушение того, что неумолимо обернется горьким послевкусием.
Также молча он привез меня в дорогую гостиницу. Наверное, мы странно смотрелись: расписной дядька с холодным, почти безжалостным взглядом, и девочка-одуванчик, робко держащая его за руку. Администратор, сутулый мужчина в годах, то и дело поглядывал на мои стоптанные кеды, на нищенскую одежку, на милое, почти детское, личико и разметавшиеся по плечам светлые волосы. Мне только плюшевого медвежонка в руках не хватало, чтобы моего спутника сочли педофилом.
Но крупная банкнота быстро развеяла все сомнения сотрудника гостиницы. Мне даже паспорт показывать не пришлось, который у меня, кстати, был. Но такие мелочи моего нового знакомого мало волновали. Он быстрым шагом потащил меня по коридору, бросив на ходу портье, чтобы к нам не совались.
Судорожно открыв дверь, рывком толкнул меня в номер. Только тогда я заметила сильнейшее возбуждение, которое его брюки были не в силах больше скрывать.
Захлебнулась своим же дыханием, когда, прижав меня с размаху к стене, он больно впился своими губами в мой рот. Целовал глубоко, невыносимо, страстно, играл своим языком, толкая мой, бесцеремонно и грубо кусал мои губы, заставляя горячие волны желания разбегаться по всему телу. А его крупные ладони нервно бегали по моему телу, обжигая кожу на шее и спине, затем требовательно сжали ягодицы и с силой притянули к себе.
Он оторвался лишь для того, чтобы посмотреть на меня диким взглядом, сорвать с плеч рюкзак, швырнуть его на пол и начать, словно обезумевший, рвать на мне одежду прямо руками. Я слышала треск разрываемой ткани и не могла бороться с собственной дрожью. Волны горячего пламени сбегали вниз, сосредотачивались внизу ноющего живота и велели мне не сопротивляться.