Он кривит рот в ответ. - Скажи это еще раз. Я вызываю тебя.
Моя грудь поднимается и опускается, задевая его. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, и я не могу этого объяснить. Не могу объяснить ничего из этого.
Я не должна этого хотеть. Я не должна хотеть его. Но это слишком приятное чувство, чтобы останавливаться.
Его пальцы скользят по моей шее сзади и сжимают. - Я действительно чертовски устал ждать, когда ты вспомнишь, Ван.
Эти серебристые глаза достаточно горячи, чтобы растопить мою кожу до костей. Я никогда раньше не видела Хадин таким. Или, может быть, это было всегда, но я была слишком напугана, чтобы признать это. Слишком напугана, что если я подойду близко к этому огню, он поглотит меня.
Он подхватывает меня на руки и пинком распахивает дверь своей спальни, чтобы ворваться внутрь.
- Хадин. - Я ахаю, когда он бросает меня на кровать и переползает через меня. - Я ... ты… что ты делаешь?
- Напоминаю тебе. - Его рука скользит по мне, касаясь так близко к тому месту, где она должна быть.
Я дрожу от его прикосновений, какая-то первобытная часть меня хочет большего. - Ч-что?
Это единственное слово, которое я могу произнести, прежде чем он снова ныряет, чтобы поцеловать меня. Я таю под ним. Раскрываю губы и приглашаю к большему. Он вознаграждает меня, поворачивая голову и более настойчиво прикасаясь своими губами к моим. Его язык проводит по моей нижней губе, а затем по складке рта. Я цепляюсь за него, теряя дыхание, рассудок, способность мыслить.
- Ты знаешь, как долго я ждал, чтобы поцеловать тебя? - выпаливает он.
Почему это звучит знакомо?
Я моргаю, глядя на него, когда он переплетает свои пальцы с моими, сжимает мои руки и сцепляет их по обе стороны от моей головы. Крошечная часть моего мозга, которая еще не совсем охренела от Хадина, улавливает связь.
- Вегас, - бормочу я. - Ты сказал это в гостиничном номере.
- Ты помнишь эту часть? - Мрачно спрашивает Хадин.
Я киваю.
- Ты хочешь большего? - Он прокладывает поцелуями дорожку вниз по моему горлу. Медленно. Благоговейно. Как будто вдыхает меня.
Мое сердце бешено колотится в груди.
Он коленями раздвигает мои бедра, входя в меня до тех пор, пока я не застону. - Ты хочешь вспомнить, Ваня?
Я не знаю, гормоны беременности тому виной или мой недосыпающий мозг. Все, что я знаю, это то, что я хочу, чтобы его руки были на мне.
Та часть моего разума, которая в одностороннем порядке голосует за чай, теперь устремила свои жадные взоры на Хадина.
Пока я раздумываю, Хадин закатывает низ моей майки, пока она не обвивается вокруг шеи. Его пальцы рисуют мучительные круги на моей груди.
Я стону от удовольствия. - Ты играешь нечестно.
- Я жду ответа, Ван, - рычит он. Затем сжимает руку.
Моя спина выгибается дугой, когда острые электрические разряды пронзают мое тело.
Хадин наклоняется и угрожает: - Мне остановиться?
Если он уберет от меня свои руки, я думаю, что могу умереть.
Я обвиваю руками его шею, отдаваясь течению между нами. - Напомни мне, Хадин, - шепчу я, крепко обнимая его. - Я хочу вспомнить.
Он немедленно атакует мой рот, как будто не хочет давать мне возможности передумать. Одной рукой я задираю его рубашку до шеи, что оказывается нелегкой задачей. Особенно когда его рот опускается на мою грудь и я забываю, как меня зовут.
Хадин выпрямляется, когда мои вялые пальцы натягивают рубашку ему на глаза. Он нетерпеливо швыряет ее через комнату. Я смотрю на него снизу вверх, когда он садится на меня верхом, весь такой мускулистый, с горячими бицепсами и татуировкой в виде ангельского крыла.
Вид этого проникает сквозь мой туман похоти. Я провожу пальцами по чернилам и спрашиваю: - Когда ты ее сделал?
- Через два года после смерти Олли. - Он запускает пальцы в подол моих шорт. - Цифры - это дата его рождения. И дата его смерти. - Он делает паузу достаточно долгую, чтобы одарить меня мрачным взглядом. - Ты спросила меня той ночью, но я не сказал тебе тогда. Я не мог.
Я приподнимаюсь на локтях и целую замысловатые перышки на его груди. Наши взгляды встречаются и удерживаются.
- Спасибо, что рассказал мне сейчас, - шепчу я.
Вспышка эмоций промелькивает в глазах Хадина. Но она не задерживается. Он кладет руки мне на плечи и отталкивает меня назад, пока моя голова не опускается на подушку.
- Я больше не собираюсь отклоняться от сценария, - предупреждает он. Все мое тело содрогается, когда он одним плавным движением стаскивает с меня нижнее белье. - Тебе нужно многое запомнить, Бекфорд.
Хадин прокладывает поцелуями дорожку вниз по моему телу, посылая спазмы тепла по каждому дюйму моей кожи. Затем я чувствую его губы на своем животе и напрягаюсь.
Что я делаю?
Я беременна. Это вообще…
- Ты в порядке, - говорит Хадин, как будто может прочитать мои мысли. - Мы не причиним вреда ребенку. Я проверил.
- Конечно, ты это сделал, - бормочу я. - Почему я не удивлена?
- Заткнись, Ван.
Я открываю рот, чтобы огрызнуться на него, но рука Хадина опускается мне между ног, и все, что я могу выдавить, это булькающий звук. Давление нарастает, пока он дразнит меня. Безжалостный. Жестокий. Он не останавливается, пока я не вспотею. Пока я не буду умолять. Пока я не буду в таком отчаянии, что больше не смогу держать себя в руках.
Взрыв груб и высокомерен, как и он сам.
Густые, декадентские рулоны удовольствия захлестывают меня.
Я стону.
Хадин ворчит.
А затем он еще больше раздвигает мои ноги. - Смотри в оба и держись, милая. На этот раз ты не забудешь.
ГЛАВА 12
НЕОЖИДАННЫЙ ГОСТЬ
ХАДИН
Ваня сопит, когда спит, и это восхитительно. Я переворачиваюсь и прижимаю ее к себе. Она пытается сбросить меня с себя, как будто я одеяло жаркой летней ночью, но я остаюсь рядом, и она снова успокаивается.
Удовлетворенный, я ставлю локоть на кровать и подпираю кулаком подбородок. Я смотрю на нее как на дурочку, но не похоже, что она проснулась, чтобы осуждать меня.
Ваня - чёртова - Бекфорд.
В моей постели.
После не одного, не двух, а трех напоминаний о том, что я сделал после нашей свадьбы в Вегасе.
Это реальная жизнь.
Я переспал со своей раздражающей, красивой подругой детства, ставшей женой.
И на этот раз мы сделали это трезвыми.
Ее тело погружается в матрас, мягкое и томное. Произведение искусства.
Она прижимается к моей груди, ее короткие волосы разметались по подушке. Она убьет меня за то, что я позволил ей вздремнуть на хлопчатобумажной подушке без шапочки. Отныне мне придется стелить на кровать шелковые наволочки.
Я узнал о шелковых простынях, натуральных маслах для волос и о том, как ровно укладывать волосы, наблюдая и слушая ее. Женщина разбирается в волосах так же, как она разбирается в чае. Если она когда-нибудь решит оставить модельный бизнес и кулинарные книги, то, вероятно, сможет открыть салон красоты.
Ваня бормочет во сне и переворачивается на другой бок. Я приподнимаюсь, чтобы продолжать смотреть ей в лицо.
Она обнажена. Простыня, обернутая вокруг ее талии, оставляет открытой мою любимую часть ее тела. Вычеркните это. Моя вторая любимая часть ее тела. Ранее я мило заново познакомился с обладательницей первого места. Достаточно, чтобы она не могла сидеть, не думая обо мне.