- Я тоже. - Даррел поднимает руку.
- Бери себе выпивку, - ворчит Алистер, но когда возвращается к столу, у него в руках две бутылки. Он протягивает одну Даррелу, который поднимает ее в знак благодарности.
- Это восхитительно! - восклицает миссис Маллиз, обращаясь к столу и накладывая себе в тарелку еще фасоли.
- Спасибо. - Мама Мойра сияет.
- Мам, ты могла бы с таким же успехом переехать в город, потому что такими темпами мы всегда будем красть тебя у папы, - язвительно замечает Санни, поливая соусом тушеные бобы и рис своего мужа.
- Может быть, так и будет. - Мама Мойра пожимает плечами. - Я всегда хотела большую семью майя. - Она улыбается Даррелу. - И хотя Санни пошла и выбрала белого мужчину…
Санни стонет. - Мама!
- Расслабься. Я говорю, что у меня все еще есть эта мечта. Быть в окружении внуков, друзей и семьи. - Ее тон становится задумчивым. - Никогда по-настоящему не знаешь, как долго люди будут с тобой. С таким же успехом ты можешь лелеять их, пока они живы.
Хадин опускает подбородок.
Я чувствую, как от него исходит чувство вины.
Мое сердце выпрыгивает из груди, и я придвигаюсь к нему всем телом. Я не хочу быть настроенной на него так сильно, но я настроена. Почему я замечаю каждую перемену в выражении его лица? Почему каждый его вздох пронзает мою душу болью? Почему я не могу отключить это сверхосознание?
Я наклоняюсь и провожу рукой по бедру Хадина.
Он удивленно поднимает глаза.
Я быстро отстраняюсь, ошеломленная собственной импульсивностью. К моим щекам приливает жар, когда я понимаю, как, должно быть, выгляжу в его глазах. Этим утром мы переспали, и внезапно я не могу оторвать от него рук.
Подумает ли он, что я прилипчивая и надоедливая, как все девушки, на которых он жаловался в прошлом?
Я прикусываю нижнюю губу и заставляю себя держать руки на коленях.
- О, Хадин. - Дон наклоняет голову вперед, чтобы заглянуть за массивную грудь Макса. - Твоя гоночная машина починена.
- Гоночная машина? - Папа навостряет уши. - Ты все еще увлекаешься гонками, Хадин?
- Да, - тихо отвечает Хадин.
Папа посмеивается. - Я помню, как вы с Максом в свое время попадали во всевозможные неприятности. Ваня всегда доносила на тебя.
- Раньше они угрожали мне из-за этого, - говорю я сидящим за столом.
- Мы тебе не угрожали, - оправдывается Макс.
- Ты говорил мне, что стукачам накладывают швы.
- Но это так. - Он надменно поднимает голову. - Это факт.
- Дон, - фыркает Санни, - ты в курсе, что выходишь замуж за босса мафии?
Дон вскидывает руки вверх. - Я так и знала.
Макс закатывает глаза.
Папа смеется. - С каким двигателем ты работаешь?
- Я могу ответить на этот вопрос, - говорит Дон, ее глаза светятся от возбуждения. - Это Holly 365 с маленьким блочным двигателем.
Папа насвистывает себе под нос.
Мама Мойра переводит взгляд с Дон на моего папу. - Перевод для не-механиков?
- Это быстро, - объясняет Макс.
Хадин не участвует в разговоре, что настолько на него не похоже, что я начинаю немного паниковать.
Макс гоняет на машинах, чтобы убежать от реальности, но гоночные машины - это реальность Хадина. В любой другой день один маленький папин вопрос стал бы пороховой бочкой, которая положила бы начало возбужденному бормотанию о двухтурбинных зарядных устройствах и навороченных двигателях.
Я опускаю взгляд на тарелку Хадина и замечаю, что он не притронулся ни к одному зернышку риса. За традиционные блюда белизской кухни мамы Мойры можно умереть. Что-то не так.
Я бросаю салфетку на стол. - Я иду в ванную, - объявляю я.
- Ты знаешь, где она, - говорит Санни, отмахиваясь от меня.
Отодвигая стул, я ловлю взгляд Хадина и выпячиваю подбородок в сторону дома. Несколько секунд спустя он присоединяется ко мне в коридоре, ведущем в ванную комнату для гостей.
- Ты в порядке? - Он оглядывает меня, его голос приглушен. - Тебя тошнит?
- С тобой все в порядке?
Его брови морщатся.
Мои слова вырываются потоком. - Ты не ешь. Ты говоришь не о гоночных машинах. Ты не смеялся искренне с тех пор, как мы вышли из больницы, и да, ты улыбаешься, разговариваешь и делаешь все правильные движения, но я вижу это насквозь, и мне нужно знать прямо сейчас, что не так?
Взгляд Хадина останавливается на мне с твердостью, от которой мое дыхание возвращается в легкие.
Нервы скручиваются в клубок у меня в животе. Я поднимаю руку. - Если ты злишься на меня за то, что я предложила тебе поговорить с твоим отцом, просто скажи об этом, Хадин. Я выдержу.
Он прижимает палец к моим губам и наклоняется. - Прекрати. Разговаривать.
Мои брови вытягиваются в линию, пока я жду, но Хадин не спешит заполнять тишину. Из кухни доносится музыка. Художник из Белиза кричит под звуки быстрых барабанов и свистков. “Мы собираемся хорошо провести время!”
Хадин скрипит зубами. - Я чертовски стараюсь держать себя в руках, Ви.
- Ч-что ты имеешь в виду? - Я спрашиваю.
“Так, так хорошо провели время!”
- Я не сержусь на тебя. - Палец, который Хадин прижимает к моим губам, тянется к моему уху. - Все наоборот.
- Что наоборот? -Я настаиваю.
- Почему тебя это волнует? - Он огрызается в ответ. - Я думал, что я просто твой любовник.
Мои щеки вспыхивают. - Пойми меня правильно. Мне совершенно наплевать...
Хадин пользуется моим открытым ртом и прижимается своими губами к моим. Он не просто целует меня. Он бомбардирует меня своим языком и руками, которые скользят под мою майку. Горячий. Жесткий. Декадентский. У меня подгибаются колени, и перед глазами одна за другой взрываются звезды.
“Поддержи это и доведи до конца”.
Его губы отрываются от моих и останавливаются на пульсе, который учащенно бьется прямо у основания моей шеи. Я задыхаюсь, когда он посасывает его, как будто хочет забрать мою жизнь вместе с моим рассудком.
Мои пальцы сжимаются на его плечах. Я опускаю голову и начинаю поцелуй, потому что жар, который переполняет меня, вот-вот поглотит мое желание.
Мое тело пульсирует, а жар в венах становится обжигающим.
Это ... должно быть… Хадин.
- Не могу поверить, что ты выбежала из дома в пижаме, - рычит Хадин, спускаясь поцелуями к моей ключице.
- Было не так уж много ... - Я стону и временно теряю ход мыслей, когда трение его бедер о мои почти вырывает крик из моего горла.
“Потому что мы хорошо проводим время!”
- Закончи предложение, милая, - инструктирует Хадин, тяжело и учащенно дыша. При каждом выдохе крошечный молоточек воздуха ударяет мне в грудь. - Чего было немного?
- Времени. - Я не слышу собственных слов, потому что пальцы Хадина движутся у меня под рубашкой, и я больше не плоть, а расплавленная лава. - Времени… Хадин. - Я стону и тоже провожу руками по нему, желая, чтобы он чувствовал себя таким же бесконтрольным, как и я. Царапанье его джинсов о мою ладонь восхитительно.
Он тихо стонет мне на ухо. - Тебе так повезло, что мы сейчас не одни, Ви.
- Разве мы не одни?
Словно в доказательство того, что это не так, снаружи раздается неистовый смех.
“Вскочи и стань плохим. Хорошо проводим время!”
- Куда делась Ваня? - Папин вопрос звучит так громко, что мы слышим его из коридора.
Это резко прекращает наши объятия.
Хадин запечатлевает еще один не очень нежный поцелуй на моих губах и застегивает пуговицы верха моей пижамы. Я хотела бы помочь ему, но мой мир сошел со своей оси, и в данный момент я прижата к стене, как законсервированная бабочка в музее.