От слов друга мне стало очень тоскливо и словно все кругом потемнело, хотя все еще было залито светом.
– Я понимаю, Антон, что ты чувствуешь. Земля откликается и переживает расставание с тобой, тем более понравился очень, можно сказать, пришелся по душе здешним обитателям, – и засмеялся, но на душе у меня сгущались тучки, появился протест и упрямство, четкое осознание нежелания покидать обжитой край, куда я вложил всего себя.
Андрей внимательно наблюдал за моей внутренней борьбой и переживаниями, не вмешиваясь. Вставил травинку в рот и теребил ее рукой, смотрел то себе под ноги, то поднимал голову и оглядывался.
– Знаешь – продолжил он спокойно говорить, – многие люди через подобное проходят, в таких условиях им приходится делать трудный выбор – остаться или уйти, чтобы продолжить свой путь. В любом случае, путь – это и остаться здесь, только в твоем случае такое решение неприемлемо!
Тоска меня совсем захлестнула, я даже сам не ожидал насколько сильно проникся этим местом, насколько прочными канатами привязал себя.
– Помнишь, Антон, каким ты был легким, когда начинали совместное путешествие. Но со временем, адаптируясь к новому для тебя миру, непонятному, неизвестному, таящему угрозы, начал раскрываться, насыщаться им, познавать его, учится различению. Теперь ты полностью погрузился в него, живешь в нем и иллюзия, как ты считал, стала абсолютно реальной, способной тебя захватить и не отпустить. В твоей душе глубокие следы многие события оставили, но самыми сильными есть Ирина и вот это место! Причем последнее, оказалось самым запоминающимся. Ты сам должен разобраться, почему так произошло, но сделать придется такой анализ вдали отсюда. Как бы жестко это не звучало, сейчас мы встанем и уйдем, прямо сию минуту, нам надо торопиться, нас ждут в другом месте.
Андрей резко встал, положил руку мне на плечо и сказал: «Поверь, так надо!» Я оставался сидеть неподвижно, как дерево, пустившее глубоко корни. Я нашел уют, комфорт и вот теперь вынужден все это оставить, причем должен отказаться от части себя самого. Было очень тяжело, но стоящий друг, непреклонно на меня смотрящий сверху вниз, и его горящий взгляд, заставили меня подняться, собраться и, попрощавшись с землей, ощутив боль внутри, уйти вместе с Андреем.
Я шел, опустив низко голову, вслед за другом, бодро шагавшим и что-то насвистывающим. Трудно давалось прохождение по знакомым местам, где гулял, мысленно прощаясь, но когда пообещал вернуться, на душе стало светлеть, ощутил появление прежней легкости и прибавил шаг.
– Другое дело – услышал я слова Андрея в ответ на перемену в настроении.
– Просто я пообещал вернуться и сделаю это!
– Как знаешь!
Мы были в пути уже несколько дней, когда, проходя мимо небольшого оврага, услышали тихое мычание. Остановились и прислушались, нам не могло показаться обоим одно и тоже. Спустя некоторое время звуки повторились. Мне сразу вспомнился обвал на дороге, подземелье, поэтому я пошел следом за Андреем очень осторожно, ожидая нечто вроде очередного подвоха. Однако, все оказалось по-другому. На самом дне мы обнаружили связанного человека с кляпом во рту, посаженного в глубокую яму. От протекающего мимо ручья был сделан небольшой отвод таким образом, чтобы вода постепенно наполнила ее и лишила беднягу жизни. Да, жутковатую смерть пришлось бы ему пережить, наблюдая небыстрое затопление собственной могилы. Когда вытащили мужчину из его заточения наверх, к солнцу, освободили от всех пут, перед нами предстал худой крестьянин в оборванной одежде, грязный, с синяками и ссадинами, с еще безумными глазами. Андрей дал отпить ему из своей флаги, помассировал его. И спасенный нами человек начал приходить в себя, стал цепляться за рукава и просить помощи, одновременно благодаря за жизнь.
– Да, постой ты – Андрей попытался его успокоить, – звать-то тебя как, спрашиваю.
Мужчина переводил глаза с меня на Андрея и потом ответил: «Вичко».
– Вичко, скажи, за что ты там оказался, откуда ты? – продолжал мой друг, давая попить еще из фляги.
Наконец, этот Вичко, как он себя назвал, рассказал, что родом из деревни недалеко отсюда, что жили они мирно долгие годы, пока к ним не забрел некто Варяжко, оказавшийся мужичком подлым, завистливым, внесшим смуту среди соседей, настращавший всех друг против друга и став головой. Его, Вичко, за то, что при всех обвинил этого Варяжку в злом умысле через неправду, оговор приговорили к такой смерти, в назидание непокорным. Крестьянин просил, стоя на коленях, спасти его семью.