– Ну что, Антон, выполним просьбу человека? Спасем его род? – задавая вопросы мне, я уже понял, Андрей все решил – со мной или без меня, но он пойдет туда.
– Ты решил тряхнуть «стариной»? Тогда идем!
Вичко вскочил и бросился перед нами, показывая дорогу, приговаривая, что выведет самой короткой дорогой.
В такой роли мне еще выступать не доводилось. Похоже, без приключений нам до Сабровского княжества не добраться. Значит, тому и быть! Особенно мои опасения подтвердились, когда мы вошли в большое селение, где нас приняли крайне враждебно. Люди смотрели исподлобья на впереди идущего Андрея, семенившего Вичко и меня, замыкавшего шествие. Мой друг шел уверенно, с достоинством, оглядываясь вокруг. Крестьяне же, занимавшиеся хозяйственными делами, недовольно отрываясь от них, выходили за пределы своих усадеб, и кто оставался на месте, а кто начинал двигаться следом за нами, собирая уже внушительную толпу. Напряжение возрастало, было очевидно – долго агрессия при виде живого и здорового Вичко сдерживаться не могла. Она и прорвалась…
– Глянь-ка, народ, не отправили мы на тот свет подлюку – послышался голос сзади.
– А мы сейчас это исправим – вторил ему другой.
– Э-э, не спешите, други! – заговорил громко Андрей, останавливаясь и осматриваясь, осадив особо ретивых своей решимостью и в тоже время хладнокровием, волей заставляя людей выслушать его, и продолжил – по старому обычаю, если смерть-судья приговоренного не взяла в первый раз, то вины на нем нет! Разве не тому учили нас предки, оставившие нам справедливый закон! Мы были посланы спасти этого человека – Андрей указал на сжавшегося Вичко, – чтобы вы признали свою ошибку и попросили у него прощение за свои неправедные действия!
– Ишь, ты какой выискался защитник! А знаешь ли ты в чем его вина? – с ехидцей и поддевкой заговорил приближающийся к нам тщедушный мужичок, весь какой-то сморщенный, вертлявый, «липкий».
– Знаю – ответил Андрей, – на нем нет вины!
– Это как так? – не унимался новый «собеседник», – скотину потравил и выходит правильно сделал? Слышали, народ честной? А, Вичко-то, наш – герой!
И злобно засмеялся, явно провоцируя расправу уже над нами, люди подались вперед, окружили нас плотным кольцом.
– А я посмотрю ты голова здесь – начал мой друг, – себя выше закона поставил, выше предков, выше князей, его поддерживающих! Так получается!
– Так, да не так! – крутился мужичок, – Вичко со своим отродьем ущерб всем нанес, служить тьме стал, она вас и послала его спасти, чтобы он и дальше свое темное дело творил! Люди – завопил неожиданно этот «правдолюб» – что же такое делается на белом свете? Совсем нечисть распоясалась! Пора кончать с ней, нечего ее речи льстивые убаюкивающие слушать, ай да хлопцы, хватай «козлатых».
И после призыва сам отбежал в сторонку, наблюдая за произведенным эффектом от своих слов. Толпа зашумела, послышались выкрики, и из ее среды стали выходить крестьяне и обступать нас еще более узким кольцом. Кто что держал в руках, я не знаю, чем бы все закончилось, если бы Андрей неожиданно для всех не бросился на самого ближайшего от него мужика и не отобрал умело вилы. После, стал ими орудовать мастерски, защищая меня и Вичко. Не прошло и несколько минут, как все желающие исполнить волю «узловатого» лежали на земле без сознания. Остальные пыл свой резко поубавили и отступили на пару шагов назад. Обескураженные, селяне смотрели на Андрея, не терявшего время даром, поймавшего голову и связавшего того своим поясом. Никто не решался подойти и забрать поверженных.
– Отнесите их в дома – скомандовал Андрей, – приведите в чувства.
Когда унесли последних, толпа вокруг нас выросла, к ней присоединились те, кто пропустил первый акт «спектакля», и теперь все вместе ждавшие продолжения.
Андрей посмотрел на людей и стал говорить.
– Я пришел сюда устыдить вас! Что же вы, мужики, головы в печах схоронили, а горшки заместо голов нацепили? Чем теперь думаете? А? Я вас спрашиваю! Жили мирно, складно долгое время, друг другу доверяя, последнее для соседа своего не жалея. А теперь в кого вы превратились? Где ваше единство, где ваше соседство? Поверили хулителю! Собрата чуть на тот свет не отправили за то, что он вам глаза хотел раскрыть на жизнь вашу. Как можно было так сердце свое очернить и в камень его обратить? Чему у вас дети будут учиться – злобе, ненависти, вражде? Стыдно мне за вас, мужики!
– А ты нас не стыди – заговорил насупленный дед с густой бородой, с синими выступающими на руках венами от тяжелой работы, – сам-то иль воин иль разбойник, уж больно ты горазд оружием орудовать и посему видно добро чужое отнимать, как я погляжу, приходилось. Скотину и хлеб растить надо, спину гнуть от зари до зари, семью надо кормить. А ежели падучая напала, дык виновник сыскался, а после него опять тишь да гладь, что делать прикажешь?