Все заверения наркологов по поводу развития бытового алкоголизма разбивались о жёсткое критическое мышление, воспитанное в духе ещё советского материализма.
Туда же отправлялись все религиозные суждения, позволяющие Высокому быть предоставленным самому себе и к своим восемнадцати годам иметь своё мнение по любому вопросу.
И вот, в один из очередных походов за пивом Высокий заметил нового сотрудника за прилавком. Тот носил красный фартук поверх накрахмаленной рубашки и имел внешность лица кавказской национальности.
На груди под воротником красовался бейдж с именем рабочего. Его звали горно-коньячным именем Арарат, и в тот вечер у него было грустное настроение. Как только парень вошёл в магазин, он заметил хмурые брови и частые вздохи продавца-консультанта. Внутри алкогольной лавки звучало радио.
— По последним данным, 6 августа российские войска и бронетехника уже выдвигались в сторону Южной Осетии. — чётко выговаривая слова с тревожной интонацией произносили текст в эфире.
— Тем временем Россия стягивает к границам Грузии серьёзные военные силы. По Транскаму от Алагира в сторону пограничного пункта Нижний Зарамаг движутся военные колонны и отдельные машины с личным составом, а также бронетехника.
Арарат промокнул лоб чистым носовым платком и обратил внимание на шесть пивных банок, особенно в окружении нескольких экземпляров энергетических напитков и закуски в виде сушёной воблы.
— Документы у вас имеются? — глянул он на паренька в шапке и спортивной куртке, готового спустить на целебный пятничный вечер не менее тысячи рублей.
— Паспорт, естественно. — заулыбался покупатель и протянул кавказцу бордовую книжицу.
Арарат раскрыл документ и посмотрел седыми глазами на фотографию четырнадцатилетнего юнца времён второго президентского срока Владимира Путина. Радио всё не унималось.
— Это наш специальный корреспондент наблюдал собственными глазами по пути из Владикавказа в Цхинвали, — по тону ведущего вечерних новостей казалось, что судьба всего мира лежала на грани.
— Военные заявляют, что продолжаются учения, но нет сомнений, что Россия таким образом демонстрирует решимость защитить своих граждан в Южной Осетии. Вплоть до проведения операции по принуждению к миру — если другого выхода не оставят.
— Кроватный Сергей Фёдорович, 1989 года рождения? — нарочито строго спросил продавец, словно речь была о визите Высокого в силовые структуры. Покупатель смущённо кивнул и улыбнулся одними губами, дабы не обнажать щербинку вблизи заднего зуба.
Кавказец прикинул, что подобных парней вполне могла бы спасти служба в вооружённых силах, но поскольку это была его первая смена за много недель, решил простить отца и сына Кроватных.
— С вас 990 рублей. — с глубоким вздохом, словно от духоты произнёс Арарат, отсканировав все возможные покупки и уложив их в пакет. Высокий забрал паспорт обратно и положил на пластмассовую тарелку купюру в тысячу рублей. На радио звучала реклама.
— Спасибо вам, уважаемый… — с исконно питерской интеллигентностью попрощался парень и вышел вон из магазина. Что творилось внутри потока сознания этого скромного лавочника, одному Богу известно. Впрочем, кому война, а кому и мать родна.
Но ведь не всё внутри семьи Иннокентия творилось подобным образом. После празднования нового года в кругу семьи он получил неожиданный звонок от Леры, который уже нельзя было принять за банальное поздравление.
— Это ты? — томным голосом спросила кнопочная трубка. Внутри Буданова всё перевернулось. Голос Катиной звучал слишком взволнованно для праздничного утра. Собрав силы в кулак, он решил ответить.
— Лера, да, я это я. Слышишь? — отошёл он от праздничного стола и направился прямиком в свою тесную комнату. — У тебя что-то срочное?
Трубка захохотала.
— Да, у меня срок.
Иннокентий подумал, что Дама Сердца его разыгрывает. — В каком плане, в смысле: срок? Ты под суд загремела, что ли?
На этот раз Катина чуть слышно всхлипнула. — Я беременна, дурачок.
Буданов кошачьим шагом подошёл к дивану и опёрся на него, едва устояв на ногах. Вот это новости под стать наступившему году! — Ты скоро станешь отцом. — промурлыкала Лера.