— Заберу завтра девочек, и если Серега действительно раздобудет протокол, запугаю ее до полусмерти. На основании этих документов я могу начать дело о лишении родительских прав.
— Правда? — Натка недоверчиво посмотрела на подругу.
— Ну, мир не без добрых людей, — усмехнулась Лерка. — Конечно, надо обо всем рассказать отцу. Без него к такому делу даже нечего прикасаться. Но попугать ее можно.
Запугивать не пришлось. К вечеру следующего дня Лана позвонила и назначила встречу в кафе на Пушкинской.
Лера сидела за столиком минут двадцать, когда дверь в кафе распахнулась и на пороге появилась Лана. Шикарное светлое пальто из лайки струилось по изящному телу, словно вторая кожа. Высокие сапоги в тон, сумочка, прическа, макияж — все кричало в этой молодой красивой женщине о полном благополучии жизни. ЕЕ соответственно.
— Вот только морали мне читать не надо, — с места в карьер начала Лана.
— Лана, я вынуждена все рассказать отцу, — сдерживаясь, чтобы не выплеснуть нахалке в лицо горячий кофе, процедила Лера.
— Попробуй, — улыбнулась Лана. — Может, у тебя выйдет.
— Ты о чем?
— Неужели ты настолько наивна, что поверила о его командировке в Эстонию якобы для работы на фирме? — Она помолчала, а потом, вздохнув, продолжила: — Короче, Алексея как знатока арабского мира призвали некие структуры. За о-о-очень хорошее вознаграждение. Посему в течение года ты с ним поговорить не сможешь.
— Ты врешь! — вскрикнула Лера. Молодая пара за соседним столиком недоуменно оглянулась. — Он бы мне сказал, — уже тише проговорила Лера.
Лана, все так же нахально улыбаясь, полезла в сумку и швырнула Лерке длинный конверт.
— Прочтешь потом. Далее, — она закурила длинную коричневую сигарету, — насчет девочек. У меня времени с ними возиться нет. Я хочу их пристроить в интернат.
— Ты с ума сошла! — воскликнула Лера.
— Я еще не закончила. — Кроваво-красные губы скривились в ухмылке. — Ежели тебя такой вариант не устраивает, то так и быть, в качестве моего великого тебе одолжения можешь их забрать себе. Колдыбайся сколько влезет, раз уж своими еще не обзавелась. Только потом не плачь. Помощи от меня не получишь.
— Ланка, это же ТВОИ дети! Как же ты так можешь? — Лерка ошеломленно смотрела на нее.
— Я, Валерия, знаешь ли, жить хочу. Я молода, красива. Алексей уехал черт знает куда, думая, что я дома сидеть буду.
— Но он же для тебя деньги зарабатывает! — не понимала Лерка. — Зачем же ты его отпустила?
— Тогда все было по-другому. Сейчас кое-что изменилось. И вообще, что это я перед тобой тут душу изливаю? — Лана затушила сигарету. — Короче, девок забираешь?
Лера кивнула.
Лана вытащила помаду, поправила губы и, с треском захлопнув пудреницу, встала.
— Можешь сегодня приехать ко мне и забрать вещи девочек. Тебе откроют. Адью, Золушка.
— Постой, а что мне сказать девочкам? — Лерка схватила ее за рукав пальто. — Они же будут меня спрашивать, когда ты придешь их навестить?
— Отцепись, — огрызнулась она. — Порвешь еще, вещь дорогущая. Я позвоню.
И легкой, свободной походкой она направилась к выходу, по пути расточая ослепительные улыбки. Все мужчины, словно бараны, повернули головы, а один даже прищелкнул языком. Мгновение, и прямая спина Ланы скрылась за дверью.
Лерка тупо смотрела на качающиеся створки двери, сжимая в руке конверт. Опустив глаза, она вытащила небольшой листок, на котором легким четким почерком отца было написано:
Милая моя девочка!
Обстоятельства складываются так, что в течение некоторого времени мы не сможем общаться даже по телефону. Не волнуйся, со мной все в порядке. Мне предложили новую работу с определенными условиями. Ланочка тебе объяснит все подробно. Если будет возможность, обязательно напишу еще. Целуй бабушку. Навещай сестренок, но и про свою молодецкую жизнь не забывай.
Крепко обнимаю.
Твой папашка.
Р. S. Деньги себе на шпильки бери у Ланочки.
Она несколько раз перечитала скупые строки, не сразу поняв их смысл, потом прижала листок к лицу и расплакалась.
— Вам помочь? — Услужливый официант материализовался около столика, словно молодец из ларца.
— Нет-нет, все в порядке, — заторопилась Лера.
— Ваш счет, — напомнил официант.
Лера не глядя, кинула смятую сторублевку и выбежала из кафе. Яркое апрельское солнце ударило в глаза. Лера зажмурилась. Из глаз все еще текли слезы, тушь размазалась по щекам. Но людям, спешащим по своим делам, не было до нее дела.