— Это твоя родная бабушка.
Красивые светлые брови гостьи чуть дрогнули, складка между ними разгладилась, и она в удивлении воскликнула:
— Это дочь Леры?
— Да, Оля, это твоя внучка. — Фаина печально кивнула головой.
— Неправда! — нахмурилась Сонечка и для верности спряталась за Анюту. — Мою бабушку зовут Фаина.
— Правильно, девочка. — Ольга присела на корточки. — Давай знакомиться. Меня зовут Ольга.
— Соня, — испуганно проговорила девочка, но все-таки пожала протянутую руку.
— Вот и гут. — Ольга распрямилась и посмотрела на Анюту. — Девочки, мне нужно поговорить с бабушкой. Вы не обидитесь, если мы уединимся на кухне?
Анюта кивнула и увела Соню в комнату. Ольга прошла на кухню, села на табуретку. Огляделась.
— А тут ничего не изменилось. Будто и не прошло четырнадцати лет, — медленно сказала она.
Фаина села напротив и долго молчала. Просто смотрела на эту чужую женщину, пытаясь отыскать на гладком лице знакомые черты.
— Что, не та уже? — усмехнулась Ольга.
— Да, не та. Такая же красивая, но не та, — ответила Фаина.
— Другая страна, другая жизнь. — Нотки горечи рвались из слов Ольги. — Но пустое все это, Фаина Исааковна. Рассказывайте.
— Хорошо. Только можно спросить?
— Нет, — резко сказала Ольга. — Потому что знаю, что спросите, — объяснила она.
Фаина недоверчиво посмотрела на бывшую невестку.
— За границей учат читать мысли?
Ольга встала и подошла к окну.
— Вы хотите знать, не екало ли мое сердце все эти годы, — отстраненно, как-то безжизненно полились ее слова. — Отвечу. Не екало. Поскольку у меня сердца нет. Вернее, я думала, что оставила его там, в аэропорту, когда за спиной оставалась моя дочь и муж. Но сегодня, пять часов назад мне позвонил Сергей Везунов и за шесть секунд доказал, что я имею этот орган. Как ни странно. — Она резко повернулась. — Полно. Хватит лирики, Фаина. История не имеет сослагательного наклонения. Что было, то было. Каждый из нас заплатил по полной за свои грехи. Сейчас важно то, что здесь и сейчас.
— Верно. — Фаина поднялась и, вытащив заветную коробку сигар, взяла из нее последнюю. — Вот и жизнь прожита, — печально сказала она.
Ольга мельком взглянула на деревянный ящичек. Ей была понятна реплика свекрови. Когда-то, так давно что и вспомнить страшно, этот ящик был полон толстых ароматных палочек, скрученных из табачных листьев. Они с Алексеем, дурачась, крали пару раз эти сигары. Ольга кашляла, как туберкулезник, а Алексей, забавно выдувая колечки дыма, рассказывал, что его мать очень верит в то, что когда она выкурит последнюю сигару, значит ее век окончен. Ольга хохотала над этим предрассудком, и говорила, что свекровь будет жить вечно. Она же курит только тогда, когда край. Когда так плохо, что хоть вешайся. «Лешка, у нее же не жизнь, а мед с патокой!» — смеялась Оля. — Не представляю, что должно случиться в ее жизни еще, ну, кроме смерти мужа, чтобы она вновь закурила!»
Ольга медленно провела рукой по дну ящика. Сколько же пришлось пережить Фаине, если сейчас он абсолютно пуст? Она вытащила сигару из пальцев свекрови, аккуратно положила в ящик и захлопнула крышку.
— Не время.
— Прости меня, Ольга, — закрыв руками лицо, глухо проговорила Фаина. — Прости всех нас. И помоги, ради Христа.
— Прощать — не за что. Сама в грехах по маковку, — горько усмехнулась Ольга. — А помочь... Я для того и приехала. Рассказывайте.
— Даже не знаю, с чего начать, — растерялась Фаина.
— А начните с того, кто такие Маруся и Анюта. А дальше само расскажется. — Ольга села за стол и раскрыла большой, в красном кожаном переплете еженедельник. — Только максимально коротко. Время — деньги.
Фаина кивнула и начала. И по мере того как она говорила, у нее самой кругом пошла голова. Перед глазами вспыхивали картинки, словно в немом кино. Ухмыляющаяся Лана, грязные, заплаканные девочки, беременная Лера, пьяный Алексей. Предоперационный блок больницы, где они все вместе сидели шесть часов, пока Соне делали операцию. Свадьба Леры. Печальные глаза Маруси и безумное лицо Леры с коротким ежиком остриженных волос. Она увидела ее лишь на мгновение, когда вопреки запрету Натальи пробралась в Белые Столбы. Но ужас, сковавший старое сердце Фаины, до сих пор заставляет ее просыпаться в холодном поту по ночам.