— Словом, рожать разрешили! — торжествовала Тина.
— Ну, дай Бог! — подытожила Натка.
Они стали бурно обсуждать, кого ожидают да как назовут, словом, вели тот самый вечный разговор всех будущих родителей. Натка поклялась, что приедет в Питер, когда Тина родит, заберет подругу из роддома. Засиделись до рассвета.
— Так, девчонки, я на час пойду сосну, а то упаду, — потягиваясь, сказал Петька. — Тебе тоже не мешало бы, — обратился от к жене. — В шесть надо уже выдвигаться.
— Сейчас приду, — пообещала Тина. — Только чай допью.
Натка убирала со стола, Тина задумчиво смотрела в спину подруге.
— Натка, что с тобой? — наконец спросила Тина.
— Со мной? — Она удивленно повернулась. — А что такое?
— Ты какая-то уставшая, потерянная, что ли. Как твоя жизнь, если отбросить работу и Леркину семью?
Натка выключила воду и села напротив подруги.
— Если отбросить работу и Лерку, то больше в моей жизни нет ничего, — усмехнулась она.
— Ни привязанностей, ни увлечений, ни мужчины? — уточнила Тина.
Натка кивнула.
— Невесело, — резюмировала Тина. — А что так?
Натка пожала плечами.
— Ясно, опять разбитое сердце и рухнувшие надежды.
— С чего ты решила? — удивилась Натка.
— У тебя было такое же лицо, когда от тебя ушел Свят. Помнишь такого?
Ей ли не помнить?! Натку трясло от его имени еще очень долгое время. Потом — рассосалось. Как-то не так давно, года четыре назад, Свят вновь появился, что-то бормотал о возобновлении их отношений, о том, что любит ее до сих пор, а жена — это так, необходимый атрибут его обеспеченной жизни. Натка смотрела на его утонченное лицо и пыталась найти в своем сердце хотя бы намек на былые чувства. Тщетно. Все ушло. И любовь, и обиды. Осталась пустота и, пожалуй, благодарность. Все-таки он тогда очень помог Лерке. Что она ему и сказала, перед тем как навсегда закрыть за ним дверь. И в свою квартиру, и в свою жизнь. Отработано и возврату не подлежит.
Натка молчала. А чего говорить, что обсуждать? Сергея, Леру, ее, Наткино, непонятное до конца ей самой чувство к другу и подруге? Нет, она не сможет. Ей стыдно.
— Ты влюблена, Натка. И судя по всему, безнадежно. Может, поговорим?
— Не обсуждается, Тинка, — горько рассмеялась Натка. — Ты сама сказала — безнадежно, так что воздух сотрясать.
— Ну, как знаешь, неволить не буду, — Тина встала и уже на выходе сказала, — ты изменилась, Наташка, очень изменилась?
— Жизнь такая. Закрученная.
— Это не жизнь виновата, а мы сами. Проще надо жить, проще. — Она поцеловала Натку и ушла.
Через два часа они уехали. Ее дом снова погрузился в тишину. Натка бродила по маленькой квартирке и думала, что ее душа, как и ее дом, пуст и холоден. И наполнить его теплом и любовью может только один человек, который никогда не сможет этого сделать. Натка остановилась около зеркала, которое отразило высокую красивую молодую женщину с большими печальными глазами.
— Да, мать, видать, на роду у тебя написано любить тех, кого любить-то тебе и нельзя.
Легче от этой фразы не стало. Занимался новый день. Спать не хотелось, думать тоже, поэтому выход у Натальи Баскаковой был только один — идти на работу. Где она всегда нужна, где ее понимают и ни о чем не спрашивают.
Она переоделась и вышла из квартиры.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ И ПОСЛЕДНЯЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Апрельским утром дверь клиники открылась, и на неприметное крыльцо вышла молодая худощавая женщина с короткими светлыми волосами, в длинном кашемировом пальто и маленькой сумочкой в руках. Молодой мужчина в белом медицинском халате вышел за ней следом. Они постояли молча пару минут, подставив лица под уже теплые лучи солнца.
— Ну что ж, Валерия, тебе пора. До свидания, — с налетом некоторого сожаления проговорил врач.
— Не-е-е, Матвей. Прощай, — тихо засмеялась Лерка. — Очень надеюсь, что в твою клинику я больше не попаду.
— И я надеюсь, — кивнул головой врач. — И все-таки зря ты уходишь одна. Ведь твои родные хотели устроить целый праздник по поводу твоего возвращения.
— Нет, Матвей, лучше так, экспромтом, — отмахнулась Лерка. — Пусть будет сюрприз. А то начнут здесь торжественный выход устраивать, тебе же самому такая реклама ни к чему.
В логике отказать ей нельзя. Клиника была закрытая, на двери никакой вывески, только черный глаз видеокамеры посередине.
— Фрау Ольге передай, что все последние счета я получил.