— Пока все идет очень хорошо, — резко сказал Кейн, глядя вниз на щенка. — Он действительно хочет нам угодить.
— Он хороший пес, правда, Лаки? Хорошая умная собака, — крикнула ему Эмма.
Лаки весело оскалился и энергично замахал обрубком хвоста.
Они проехали в ворота; наклонившись вперед, чтобы потрепать Асти по шее, Эмма наблюдала, как Кейн запирает их на засов.
Она с жадным вниманием рассматривала его мускулы под рубашкой, отметила проворность, с которой он закрывал ворота, изумилась изящной мужской грации, восхитительному сплаву мощи, силы и удивительной уравновешенности.
Он взглянул на Эмму и перехватил ее жадный взгляд. Смутившись, она отвернулась, но успела заметить вспыхнувший огонь в его глазах.
Не понимая почему, она вдруг выпалила:
— А кому принадлежит Асти?
— Мне, — коротко ответил он. — Одна школьница занималась с нею, но сейчас она на каникулах в Новой Каледонии.
Эмма кивнула, гадая, для кого была куплена эта кобыла. Для его невесты?
— У школьницы хорошие руки, — сказала она. — У Асти шелковые губы: видно, девочка очень умело обращалась с удилами.
— Да, — сказал Кейн и пустил жеребца в легкий галоп.
Эмма последовала за ним. Она прижалась головой к шее Асти, все ее существо было вовлечено в топот копыт по мокрой земле, в запах примятой травы.
Веселье забурлило в ней и зажгло огнем кровь. Несколько раз она быстро оборачивалась посмотреть, что делает Лаки, но щенок еще ни разу не отклонился от заданной ему позиции.
Около кустарника Эмма пустила лошадь в галоп, придерживая ее в этом ритме, вскинула голову, стараясь из-за забора разглядеть дальнейшее направление. Лаки догнал их, язык у него вывалился, бока раздувались, его радость была ощутима почти физически. Наклонившись, Кейн толкнул ворота, и они выехали на дорогу, обсаженную по обеим сторонам кустами.
Наконец они достигли дна ущелья, остановились у ручья и спешились, давая возможность лошадям напиться свежей воды. Лаки прыгнул к ручью, потом начал выслеживать какой-то очень интересный запах, опустив нос вниз между темными стволами деревьев.
— Ко мне! — приказала Эмма.
Он подчинился с неохотой. Нахмурившись, она сказала:
— Думаю, здесь могут водиться киви. Собаки любят киви.
Кейн что-то промямлил на выдохе, она была рада, что не расслышала его слов, и поспешно добавила:
— Я буду держать его на поводке.
— Я могу повести его сам. — Его голос был холодным и отчужденным.
Эмма с напряжением возразила:
— Ваша лошадь, может, и не будет ничего иметь против, но, я думаю, Лаки это не понравится.
— Ну ладно!
Пока она пристегивала поводок, Кейн подхлестнул обеих лошадей, и они вместе стали взбираться по другой стороне ущелья под старыми деревьями, почти полностью увитыми лианами и орхидеями.
— Я должна была предположить, что здесь есть киви, — сказала Эмма после нескольких напряженных минут молчания.
— Я знал. — Его голос был резкий, отрывисто-грубый. — Я не подумал об этом.
Неужели он взял за правило все контролировать в своей жизни и даже такая мелочь, как эта, могла вывести его из себя? Она посмотрела в сторону Кейна. Его ноги в сапогах касались земли бесшумно, и походка напоминала передвижение пантеры. Он переставлял свои ноги так легко и неутомимо, что Эмме и Лаки пришлось ускорить шаг, чтобы догнать его.
Возможно, она уже становилась одержимой. Что ж, устало подумала Эмма, почти наверняка она не первая женщина, которая теряет от Кейна Тэлбота голову.
И не последняя.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Опять они возвращались домой в молчании. Они молчали даже тогда, когда спешились и отпустили лошадей, перебросившись лишь несколькими необходимыми словами. Похоже, даже Лаки что-то заподозрил: пес был настороже и держался поближе к Эмме.
— Спасибо за прогулку. Все было чудесно! — Банальные слова, произнесенные натянутым голосом. Но что еще она могла сказать?
Взглянув на часы, Кейн предложил:
— Мне нужно через пять минут позвонить. После этого мы поупражняемся с Лаки.
— Вы не сочтете меня невежливой, если я не пойду с вами, а подожду около пруда? Я чувствую, что вся пропиталась запахом конского пота.
— Хорошо, — ответил он равнодушно. — Я вернусь через пятнадцать минут.