— Хорошо, я сообщу, что велел тебе отдохнуть. Стол я распоряжусь накрыть к обеду на половину девятого.
Он оставил Эмму на балконе и не оглянулся уходя.
Она прошла в ванную и умылась холодной водой. Взгляд ее в зеркале казался немного рассеянным, а своего тела она как будто не чувствовала. Наверное, у нее, как у тех пришельцев из фантастического романа, все молекулы пришли в состояние диффузии. В дальнейшем ей не надо шутить с солнцем: у нее слишком чувствительная кожа.
Вернувшись в спальню, Эмма решила внимательнее приглядеться к обстановке. Мебель была темная, с причудливыми резными узорами. Вообще все очень тяжеловесно, очень по-испански и очень по-мужски. Она ожидала увидеть богатство, причудливость, пестроту, а встретила строгость едва ли не монастырскую. Одно отличало эту комнату от кельи стареющего затворника: фрески на белых стенах. Это была работа большого мастера, на оплату которой ушло, должно быть, целое состояние.
Эмма продолжала осмотр. Полы были из кремового мрамора. Что ж, это хорошо при здешнем климате — создает прохладу. А чтобы не смущала их жесткость, всюду набросаны были яркие, затейливого рисунка половики. Штор на окнах не было, только жалюзи, а на кровати белое пикейное покрывало. Она потрогала материю — весьма качественна, но очень проста.
Она ощутила прилив раздражения. Это смешно! Почему ее раздражает именно то, что она не может найти сколько-нибудь существенных недостатков у этой комнаты? Закусив нижнюю губу, Эмма снова стала оглядываться. Да, ей здесь все положительно нравится.
Ну а сам хозяин? Сердце ее заныло от воспоминания о поцелуе. В нем она тоже не находила никаких существенных недостатков.
Если ты еще не женщина, мужчины всегда будут смотреть на тебя высокомерно. «Пойдем со мной, милочка, и я тебе покажу, что ты потеряла», — у всех у них примерно одинаковый фамильярный тон. Либо они стараются тебя уязвить — фригидная, закомплексованная.
От такого чувственного мужчины, каким был Луис Кеведо, Эмма ожидала именно такого обращения. Но она ошиблась. Его поцелуй был долгим, томительным и нежным. В нем не было ни демонстрации силы, ни чувственного вымогательства. Совершенный поцелуй. Есть одно, в чем трудно, но приходится себе признаться. Не будь он так поглощен самим собой, она была бы им поистине одурманена. Но он явно не падок на мирские соблазны. В этом есть что-то неестественное.
Выйдя на балкон, Эмма расположилась в тени. Почему она до сих пор девица? Как-то она пыталась объяснить это Кейт. «Ты любишь яблоки вообще, но тебе очень хочется съесть именно полосатый ранет.
Ты идешь во фруктовый магазин и тебе там говорят: «Нет, полосатого ранета сейчас у нас нет. Но зато есть в большом количестве белый ранет, белый налив, штрейфель и прочие сорта… Все они очень хороши, но тебе-то хочется полосатый ранет, и ты уходишь, ничего не купив». Кейт обозвала ее ненормальной, добавив: «Только разнообразие и украшает жизнь».
У Эммы заурчало в животе. То-то же, любительница гастрономических ассоциаций! Так, стало быть, Луис Кеведо — полосатый ранет? Она перебирала пальцами пурпурные лепестки бугенвиллеи и размышляла. Это фрукт весьма изысканный, но он явно перележал в корзине. Однажды надкусишь — брызнет свежайший сок, надкусишь в другой раз — наглотаешься червяков и личинок. Эта мысль взбодрила ее. Надо держать палец на сигнальной кнопке. Не оказался бы этот поцелуй увязнувшим коготком той бедной птички!
Как ей провести время до обеда? Скорее бы встретиться с его дедушкой и выдержать это испытание огнем. Она пребывала в беспокойстве по поводу встречи, хотя Луис заверял ее, что она должна дедушке понравиться. Собственно говоря, почему? Разве она так хорошо воспитана, как те девицы из высшего общества, которых сеньор Кеведо-старший принимал у себя на протяжении всей своей жизни? Такой человек, отец могучего клана и опытный делец вполне может обнаружить подделку.
Какой-то неясный звук прервал полусонные фантазии Эммы на тему о том, как сеньор Луис, потеряв терпение, вышвыривает ее за порог виллы. Звонок был таким робким, что Эмма засомневалась, не пригрезился ли он ей. Все же она открыла дверь и увидела девушку в аккуратном синем платье.
Эмма предложила ей войти. Это была очень красивая девушка: густая и длинная коса, огромные черные глаза, изумительный цвет лица. В ней сочетались детское простодушие и безмятежность мадонны. Наверно, ей было не больше шестнадцати лет.
— Сеньор Луис распорядился распаковать, — объяснила девушка и взяла стоявший на пороге чемодан.
Когда она пошла за другим, очень тяжелым, Эмма ринулась ей помогать, но прочла в ее глазах недоумение. Да, ведь она же невеста сеньора Кеведо. Разве может невеста делать какую-то физическую работу? Все-таки она чувствовала себя нелепо, когда девушка развешивала за нее ее наряды.