И на этот раз события на Балканах нашли широкий отклик среди русского народа. По всей стране стали создаваться комитеты помощи по сбору средств. И тогда даже «…самые бедные русские люди отдавали свои последние гроши на помощь страждущим братьям-славянам».[875] Началось формирование добровольческих отрядов, из государственной казны были выделены немалые средства. Продовольствие, винтовки, пушки и многое другое отправлялось эшелонами и морским транспортом на Балканы. Тайно от властей в столицу Сербии Белград выехал покоритель Туркестана отставной генерал М. Г. Черняев, он принял на себя командование всеми объединёнными войсками. Туда же прибыл и знаменитый профессор С. П. Боткин со своим медицинским персоналом: врачами и медсёстрами; в качестве военного корреспондента — известный писатель Г. И. Успенский. На Балканы выехали художники К. Е. Маковский, В. Д. Поленов, писатели-революционеры С. М. Степняк-Кравчинский, Д. А. Клейменц и другие известные в России люди. Например, санитарным отрядом в Черногории руководил знаменитый хирург Н. В. Склифосовский.
Основной состав добровольцев, прибывших на Балканы, состоял из солдат и офицеров русской армии. Желающим принять добровольное участие предоставлялась возможность получить временную отставку. В качестве волонтёров они переправлялись через Одессу и Кишинёв в Сербию и Черногорию. Путь их пролегал через Румынию на Турн-Северин. А дальше, переодевшись в сербское платье, со спрятанным в поклажу оружием плыли они вверх по Дунаю.
Среди добровольцев были люди удивительной судьбы. Скажем, солдат Василий Кочетков. «…Родившийся в 1785 году, он участвовал в Отечественной войне 1812 года, сражался при Бородине, Лейпциге, вошёл в 1814 году в Париж. Воевал в русско-турецкую войну 1828–1829 годов, принимал участие в военных действиях в Польше и на Кавказе, где был трижды ранен. Во время Крымской войны снова ранен в Севастополе, на знаменитом Корниловском бастионе. После выздоровления служил в Средней Азии, участвовал в Хивинском походе. В 1877 году, сражаясь на Шипке, снова был ранен, лишился ноги и был отправлен в бессрочный отпуск. Участвуя в 10 войнах и кампаниях, В. Н. Кочетков был шесть раз ранен и заслужил 32 знака отличия, в том числе три солдатских Георгиевских креста. Умер он в 1892 году в возрасте 107 лет».[876]
В этой войне участвовало «…более 6 тысяч русских добровольцев».[877] В их число входила целая тысяча русских офицеров, о храбрости которых писал один турецкий полковник, участвовавший в боевых схватках с противной стороны: «…Таких воинов я не видывал, они всегда впереди своих солдат, с обнажённой шашкой, нередко с непокрытой головой, бросаются в свалку, нанося жестокие удары направо и налево. Один вооружённый вид их должен воодушевить солдат. О, если бы у нас были такие офицеры!»[878]
Объединённая армия Сербии и Черногории насчитывала около 120 тысяч человек, но вся беда была в том, что она состояла, за исключением черногорцев, из плохо обученных ополченцев и, естественно, не могла рассчитывать на успех в войне с опытной, значительно превосходящей её армией султана. Пять месяцев бились объединённые силы славян, проявляя в сражениях образцы героизма и мужества. И хотя в начале они добились значительных успехов, исход войны был уже предрешён. Под напором огромной турецкой армии сербы были вынуждены отступить в глубь своей страны, и 29 октября 1876 года, в сражении под Дюнишем, несмотря на все старания, оборона их была прорвана. Турки уже были готовы раздавить Сербию… И только Россия решительными действиями спасла её от полного краха. Часть русской армии под командованием генерала М. И. Драгомирова уже готова была к выступлению на южных границах России. Ультимативное заявление императора Александра II о прекращении военных действий против Сербии от 19 октября 1876 года остановило Турцию от дальнейшей расправы со славянским народом.
Для награждения воинов сербской армии и добровольческих ополчений братских славянских народов, выступивших на стороне сербов и проявивших личную храбрость в боевых действиях против турок, были отчеканены золотые и серебряные медали, диаметром 26 мм. На лицевой стороне их, по кругу, снизу вверх, в виде полувенка изображены лавровая и дубовая ветви, нижние концы которых в перевязи прикрыты боевым щитом. В середине медали, между ветвями, надпись в две строки: «ЗА — ХРАБРОСТ» (без мягкого знака); ниже дата — «1876». На оборотной стороне — прямая, горизонтальная трёхстрочная надпись: «МИЛАН — М. ОБРЕНОВИЧ IV — КНАЗ СРПСКИ» (князь Сербский); ниже, под ней, фигурный прочерк. Существует и другая подобная медаль, но несколько большего размера — 32 мм, ушко для ношения у неё в отличие от первой поперечное, с продетым в него колечком, за которое медаль подвешивалась к ленте. Этими медалями награждались и русские добровольцы, сражавшиеся с турецкими угнетателями за свободу сербского народа. Носили такие медали на ленте сербских цветов — красной с синей каймой. Сам князь Сербский Милан IV в 1878 году был награждён русским правительством орденом св. Георгия 4-й степени.[879]
От правителя Черногории князя Николая I русские добровольцы тоже получили награды подобного рода, выполненные из разного металла.
На лицевой стороне этих медалей — погрудное, вправо обращённое, изображение князя Черногорского, которое окружает надпись: «НИКОЛА I КНЬАЗ ЦРНОГОРСКИ». На оборотной — в таком же полувенке, как на сербской медали, надпись: «ЗА — РЕВНОСТ» (без мягкого знака). Как и Сербский, Князь Черногорский Николай I был награждён русским орденом св. Георгия 4-й степени. Этим же орденом были жалованы ещё 4 серба и 24 черногорца.[880]
Гусарский ротмистр Евгений Максимов в своих записках того времени упоминает об одной из подобных славянских медалей: «…К моему удивлению и восторгу, встретил я в своём отряде несколько русских солдат, уже исправно здесь воевавших. Особенно поразил меня бравый молодец, отставной пехотной унтер-офицер родом откуда-то из-под Шуи, с достоинством носивший на груди черногорскую золотую медаль „За храбрость“…».[881]
После прекращения военных действий в Сербии император Александр II пытался уладить отношения с Турцией дипломатическим путём. Под его руководством в Ливадии неоднократно проводились совещания. Было выработано особое положение о христианских подданных в Османской империи, но на международной конференции в Константинополе Турция, под влиянием Англии, наотрез отказалась от этих условий. На аудиенции русский царь открыто заявил английскому послу Августу Лофтусу, что если его правительство «…не примет …энергичных мер против Турции, то он будет действовать один…»,[882] но не для того, чтобы завладеть Константинополем, а с намерением заставить Турцию принять условия, защищающие славянские народы Балкан.
12 апреля Александр II подписал манифест об объявлении войны.
За форсирование Дуная румынское правительство учредило специальный крест «За переход через Дунай». Крест железный, чёрного цвета, четырёхконечный, каждый конец которого с прямоугольным уширением в средней части являет собой как бы самостоятельный крестик; чекан двухсторонний, с рифлёной поверхностью, имеет окантовочный бортик по всему обводу креста. На лицевой стороне его, в круглой розетке, под государственной короной, вензель румынского князя Карла из династии Гогенцоллернов (Кароль I). А на оборотной, в середине точно такой же розетки, помещена дата — «1877», вокруг которой надпись на румынском языке, означающая в переводе «ЗА ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ДУНАЙ». Этого знака отличия наряду с румынскими были удостоены десятки тысяч русских солдат, офицеров и генералов — участников переправы 15 июня через Дунай, боёв при Плевне, Шипке, Шейнове и других сражений этой освободительной войны (1877–1878 годов).[883] Все русские солдаты и унтер-офицеры за переправу через Дунай получили из казны по 2 рубля. Кроме того, для десантников, отличившихся в сражении на правобережном плацдарме и за Систовские высоты и город Систово, в дивизию Драгомирова были присланы знаки отличия ордена св. Георгия: «…в Волынский и Минский полки по пять крестов на роту, в Подольский полк — по четыре креста и в Житомирский — по три креста на роту. В санитарную роту было выдано шесть крестов, гребцам понтонов — 12 крестов». Эти награды по старой русской боевой традиции были распределены самими солдатами между достойными.
877
Не смолкнет эхо над Балканами. Воспоминания, письма, публицистика, статьи. Москва — София, 1988, с. 93.