— Я Фая, — отвечаю я.
— Фая, — произносит он, как будто пробуя на вкус, — какое интересное имя.
— Фаина, но все друзья, Фаей зовут. Спасибо вам большое Кирилл, за то, что спасли меня.
— Не за что Фая, я если честно сам здесь очень редко бываю. Ты больше по таким местам не ходи, на месте меня никого могло и не оказаться. Ну говори, Фая куда тебя отвезти?
Я называю адрес своего общежития, и он забивает его в навигаторе.
— Ну рассказывай, как тебя сюда занесло? — Произносит он выкручивая руль и искоса кидая на меня свой заинтересованный взгляд.
— Я на вечеринке была и решила до дому пешком прогуляться, — говорю как есть, так как обманывать его и придумывать сказочную историю, совсем не хочется.
— А я как раз тоже с вечеринки. Братца своего нерадивого выцепляю. Совсем от рук отбился, отец велел силой привезти домой, но он тот еще засранец.
— И что теперь будет? Отец ваш, наверное, разозлится что вы его домой не привезли?
— Давай на ты, — произносит он, улыбаясь, — что будет то будет, отправит его на год в частную школу в Германию. Может быть он там возьмется за ум.
— Да, не завидую ему. Что он, настолько плох?
— Он это заслужил, поверь мне, это самое лучшее, что в его случае ему светит. А тебе советую пешком больше не ходить, это небезопасно.
Мои щеки краснеют. Ну не скажу же я ему, что у меня нет денег элементарно вызвать такси. Такие как он не поймут. У него одни часы на руке, скорее всего стоимостью, как вся наша родительская квартира.
— Я так обычно и не делаю.
Мы подъезжаем к общежитию и Кирилл, ухмыляясь поворачивается ко мне.
— Ну что красавица, приехали.
Я сначала растерялась. Вроде бы нужно еще раз поблагодарить и выскочить из машины, но у меня нет туфель. Идти придется босиком и хуже всего то, что я только сейчас замечаю, что мое платье надето на левую сторону. Господи! Что он обо мне подумает? Хотя какая разница, этого красивого мужчину я вижу первый и последний раз.
Он тем делом, не стесняясь меня разглядывал. Смесь любопытства и жалости сквозило в его взгляде.
— Я пойду, спасибо еще раз, — открываю дверь и выскальзываю на улицу.
— Давай золушка, туфли я как понимаю там остались?
К моим щекам вновь приливает жар. Я неуверенно киваю.
Он не уезжает, а я не могу залезть при нем в свое окно. Дверь, наша мегера, сто процентов на десять замков закрыла.
— До свидания, — шепчу ему.
Он лишь бросает на меня мимолетный взгляд, и я захлопываю дверцу его машины. Кирилл уезжает, а я какое-то время стою, стараясь утихомирить грохочущее сердце.
На следующий день, в Универе, я пряталась по углам, боясь напороться на Огнева, а еще хуже на Туманова. Тряслась как осиновый лист, проклиная все на свете. Боялась, что эти парни мне нормально существовать не дадут, но все обошлось. Хорошая новость разнеслась по Универу: Огнев и Туманов перевелись в другой институт, куда-то за границу. Моему счастью не было предела. Я готова была на столе чечетку плясать несмотря на то, что ноги были стерты так, что я ходить боялась. Только вот моя радость длилась всего год. Я и не подозревала, что это был не конец, а всего лишь начало…
Глава 4
Макс
Закидываю кожаную куртку на плечи и выхожу из своей комнаты. Последний день, перед моим отъездом, отец соизволил выпустить меня на улицу, а не запирать на десять замков. Правда он не знал, что меня никакие замки не остановят, если нужно выйду в окно, не раз таким способом уходил из дома.
— Макс, — раздается из коридора голос отца, — долго не загуливайся, подъем в шесть утра. Не вернешься к положенному времени, я приму меры, ты меня знаешь.
— Слушай бать, иди воспитывай своего праведника. Мне не нужно в уши лить, без тебя знаю.
— Как ты вообще с отцом разговариваешь?
Я больше не слушаю. Если бы передо мной и Огневым не стоял выбор: тюрьма или заграница, я бы вообще всех нахер послал и слился. Огнев, зараза, учудил и меня вместе с ним загребли под одну лавочку. Где он вообще эту малолетку нашел? Теперь и мне страдай целый год, вдали от дома.
Кирилл, мой сводный братец, скорее всего уже руки чешет, занять мое место. Я уже понял это по его хитрым глазам. Более того, мне даже, казалось, что он эту телку подослал, придумав хитроумный план, как от меня избавится. Вообще вся их семейка у меня поперек горла стоит, еще немного и сорвусь.
Моя мать умерла два года назад, рак диагностировали врачи, верхней части дыхательных путей. Я тогда был еще пай мальчиком. Книжки читал, театр посещал, на гитаре играл в свободное от занятий время. Любимец сын, показательная семья.
Как бы не так, после ее кончины, буквально через три месяца, отец приволок в наш дом другую. На тебе пожалуйста сын, в замен на мать, Луиза, прошу любить и жаловать. Я тогда еще понял, что из себя представляла эта стерва, с ней еще в комплекте шёл мой так называемы брат. Кирюша, так мне его представили. Пиджачок, зализанная причесочка, мальчик с пальчик е. й в рот.
И я, черт возьми, пошел на уступки отцу, принял как родных, даже рот скалил. Пока эти двое не оккупировали наш дом.
«Бери пример с Кирилла, такой хороший мальчик, не шляется ночами напролет.» «Вот у Кирилла золотая голова, а ты бестолочь.»
Отец каждый день пилил мне мозги, и я не выдержал, разнес в хлам весь его кабинет. С тех пор отношения между нами стали совсем плохие, я отдалился от него.
А Кирилл времени зря не терял, отец его в фирму строительную свою устроил и сделал правой рукой. Я послал все к чертям собачим, пусть делает все что угодно, лишь бы меня не трогали.
Я поступил в институт, сдал самолично все экзамены, без помощи отца и все свободное время развлекался. Девчонки, выпивка и друзья, меня затянуло не на шутку. Отец ругался, старался меня дома запирать, но я уходил, по-французски плевав на чье-то мнение.
Только вот однажды, эта фурия Луиза, просекла что я в окно выхожу и нет, ничего отцу не сказала. Выловила момент, пока отца и ее недоделанного сынка, дома не было и притащилась ко мне в комнату. Тогда я наконец — то понял, что она из себя представляет и от этого становилось тошно.
— Я бы могла все рассказать твоему отцу, — говорила она приторно, слащавым голосом, — но не выдала тебя.
Я наблюдал как она медленно двигалась в мою сторону, закусывая свои губы. Подошла, слишком близко, обдавая меня запахом своих терпких духов и прижалась всем телом.
Я тогда мечтал, что сорвусь, схвачу ее за шею и задушу. Такая ярость бурлила во мне, растекаясь по венам. Не знаю как я сдерживал себя.
— Ну же, Макс? Мы можем с тобой договориться. Твой отец не узнает ничего, — она водила своими когтями по моей груди и дышала часто.
Мне было плевать на нее. Пусть рассказывает кому хочет. Отца жалко, он дальше своего носа не видит ничего. Даже не понял какую змею пригрел на своей шее.
Я тогда схватил ее за волосы и с силой прижал к стене. Видел этот страх в ее глазах и питался этим.
— Мразь, — это все, что я сказал ей, прежде чем отбросить в сторону.
Я ушел в себя. Хулиганил, дебоширил, пил как проклятый, трахал все что движется, но боль в груди не проходила. Винил во всем своего отца, то, что не ценил маму и притащил эту фурию вместе со своим долбанным сынком и уничтожил во мне все что было светлое.
Темнота завладела моим нутром… Черная дыра в груди разрасталась и не было успокоения. Я ненавидел всех вокруг, и не мог по-другому. Это единственное чувство, которое заставляло меня дышать.
Вечер, который подвел черту, я никогда не забуду. Сначала эта рыжая бестия, которая заступилась за того хлюпика. Такой яростью полыхали ее глаза, когда она, не боясь никого вышла за него сражаться. Смелая.
Я таких не встречал, было что-то в ней такое, что не на шутку цепляло. Огнев утащил ее наверх и мне бы смириться и оставить все как есть, она это заслужила. Нечего было лезть на рожон, но я не смог. Ноги сами потащили меня по лестнице, это было выше моего понимания. Что я делаю, мать твою?