А общая закалка? Носоглотка должна быть в полнейшем порядке. Представь, что в решающий момент ты кашлянула. Или ещё хлеще — чихнула. Сначала сверху, воздухом, потом снизу — струёй.
Нервы должны быть железными. Если соперница скорчит рожу или язычок высунет, бывало такое на соревнованиях — надо уметь сдержаться, не хихикнуть. В последние моменты и слабый хихичок может тебя взорвать, сдетонировать. Владей собой, как шахматистка.
И учись у коньковых фигуристок и художественных гимнасток в моменты наивысшего напряжения сохранять на лице если не улыбку, то хотя бы радостное выражение. Мол, всё нипочём.
Бикини надо уметь носить, как фотомодель. И ещё одно сравнение, деликатное. Надо уметь мириться с тем, что внутри твоего живота, в самом интересном месте, бесчинствует что-то неприятное, приносящее страдания, и только лишь потом какие-то выгоды, как… как… извини, представительницы второй древнейшей профессии. Кстати, они не решают сами, когда закончить… м-м-м… сеанс, когда сдаться. Уступают внешней силе. И в писсинге только так. Сама не сдавайся, борись до последнего.
Ева горько усмехнулась. В ней даже половинки спортсменки не сидело. Приёмы применяла самые примитивные: сгибалась-разгибалась, до дрожи во всём теле сжимала сфинктер, скрещивала ноги, нажимала на уретру, закусывала губу. Когда не помогало, изобретала новые: чуток подпрыгивала на месте, не отрывая пальцев от тапок, чтобы не шуметь, жала внизу обеими руками, поочерёдно напрягала мышцы сфинктера и ягодиц, приседала на корточки.
Вдруг снаружи раздался голос, и душа у нашей мученицы ушла в пятки — так обращаются к незнакомому человеку, типа "Эй, ты!" Но, к счастью, это были разборки мужские,
— Слушь, салага, — говорил голос, — ты ведь из бойцовского клуба, верно?
— Какого-какого клуба? — переспросил, не дав ответить, другой "дед".
— Да есть такой "Бойцовский клуб", одеваются в кольчуги, шлемы и рубятся деревянными мечами. Так ты оттуда, спрашиваю?
— Да, — ответил молодой голос, которому сиё крутое занятие н добавило ещё уверенности, — Но к нам трудно поступить, мы не…
— Да я не об этом. Вы от себя выгнали одного моего друга, так он в пику вам всё раззвонил, все ваши секреты. Вы что там, носите кольчужные плавки? Чтоб свою "бойцовость" всё время ощущать, не только, когда рубитесь?
— Я… э-э… да мы не…
— То-то я смотрю, все в трусах, один ты в брюках. Расстёгивай-расстёгивай, дай посмотреть. — Звук возни, толчков. — Ого, они что, серебряные или просто проволока такая? Ах да, он говорил, что вы там все на здоровье помешаны. Эй-эй, не того, придержи его, ребята!
Судя по звукам, "деды" проявили солидарность. Им тоже было интересно, как это парни носят.
— Ой-ёй-ёй, — молодой голос взял высокие ноты. — Не жми, не надо, они же мягкие…
— Да, защита никудышная. Разве если мечом в живот ткнут, чтоб не рассекло. Но постоянно ходить в этом — круто! Особо крутые и ссут сквозь, а?
— Да я только учусь. — И тихим голосом, слышным только Еве, ругнулся: — Вот раззвонил, гад!
— Вот и покажи, чему научился. Ну-ка, ребята, сажай его на унитаз!
Возня, стуки, приглушённые вопли. Рот бедняге, верно, закрыли рукой, он мычал.
— Да ты давай, давай, сливай! Чего зажался. Может, нажать тебе на животик? Меча тут нет, так мы шваброй. Возьмите, ребята, вон там: в углу стоит, ткнём ему. Что? Не надо? Ну так тужься, тужься, выдавливай. С пережатым оно, конечно, не сладко.
Послышались короткие плески. Еве чуть не стало дурно, её тело чуть не подвело.
— Стой лить! — вдруг рявкнул "дед". — Словно девчонка, сидя, тужась. Ф-фу, да у тебя растекается по проволоке. Струёй что, не можешь? Поставьте его, ребята. Лицом, лицом к унитазу.
— Дайте обтереться, — глухо попросил молодой голос. — В брюки ведь сочится.
— Ну, оботрись. — Шаркающие звуки. — Словно подмылся, да? А теперь натянем плавочки на пупок, перекинем хозяйство. Р-раз!
— Ой! — по-девчоночьи пискнул "салага". — Не надо, отпусти, ну пожалуйста, я уже всё. Ой-ёй-ёй, ну туго же, кольца, они режут. Отпусти, ну!
— Зато как всё вперёд вышло — как у настоящего мужика. Ссать стоя надо, не знал? Вот и давай, сливай остатки. Одной струёй давай, если растечётся, то прямо в брюки. Ну! Чего медлишь? Сплющить тебе животик?
Ева помертвела. Обращались не к ней, но её живот и так плющило.
— Не надо! Я сам, я сам. Сейчас вот. У-у-у! Ой-ой!
— Видишь, как хорошо? В брюки самая малость попала. Отпустите его, научился он. Где только такие плавки берёте?
— Нам выдают. А… умыться?
— Ладно, умывайся, заслужил. Потом за дверью меня подожди, спрошу что-то про твой бойцовский клуб.
В кабинку проникло тяжёлое мужское дыхание — как после пытки. Даже постанывал парень, так ему раздавило всё там.
Что ещё говорила Кира? Ага, что нельзя лишь зажиматься. Жидкости несжимаемы, или сфинктер проломит, или в почки пойдёт. Заперла в одном месте — будь добра указать путь в другом. Представь, что выпускаешь струйку через пупок, а сама расслабляй, расслабляй живот в этом месте. Наглядно представь во всех подробностях. Где легко, туда глупые и суются, в том числе моча. Станет она тебе заполнять вершки пузыря, живот выпучит, выше пупка пойдёт. Главное — не ёкнуть, не дёрнуться, ничем не показать, что обманула дикий поток. Пусть сам догадается, когда стенки растянутся донельзя и станут давлению противостоять. Но дело сделано, от сфинктера ты врагов увела на время, а за это время может и шанс выпасть трусики спустить безнаказанно и присесть.
Тем, кто беременел, легче, они привыкши к долгому растяжению живота, мышцы зазря напрягать не будут. У них всё лимитирует один пузырь, его натренируй, и ты непобедима. Только вот после долгого терпежа струя в муках рождаться будет.
Ева никогда не беременела, даже не думала об этом, и ей легче не было.
Внезапно мученица поняла, что боль скорешилась с резинкой трусов, заставила врезаться в тело. Ух ты, выпятилось у меня, как приличная грудашка, а трусы, словно лифчик, её держат. Но давят, давят, ох как жмут! В конце концов, выйти она сможет, только когда никого не будет, а в трусах или без…
Ева начала их стягивать. Это оказалось не так-то просто. Нужно было дать отдохнуть сфинктеру, чтобы он, набравшись сил, позволил оторвать руки от уретры, потом растопырить пальцы обеих рук и осторожно просунуть их между кожей и резинкой, принимая на себя её давление на живот, и ни в коем случае не щёлкнуть. Не щёлкнуть ни в коем разе! Потом аккуратно тянуть вниз и чуть вперёд, освобождая выпятившуюся на ладонь (!) верхушку живота, твёрдую, как камень. Ни в коем случае не усилить где-либо нажим! Только ослаблять и ослаблять.