— Даже не знаем, что сказать, — начал говорить Александр. — Рубли перестают быть надёжным платёжным средством, — он перешёл на казённый язык. — Многое из того, что остро необходимо, торгуется за евро, в меньшей степени — за доллары. Всякие кольца, серьги из золота, тоже принимают, но с осторожностью, встречается фальшивые изделия.
— Могу немного продуктов в счёт оплаты, бензин. Как у вас с этим?
— Смотря, что из продовольствия. Картошки и других овощей-фруктов много. Урожай в этом году был хороший. Тем более, многие живут в своих домах. Или имеют дачи или родню в деревне. Но вот с мясом и хлебом… Мало, кто сейчас держит свиней, а тем более корову. Не советское время, чтобы за колбасой в Москву ездить…
— Ты скажи, — я перебил его, — сколько в рублях по нынешним ценам стоит перевезти две Нивы на тот берег, а я уже с учётом инфляции и новой реальности переведу в товарное выражение, — перешёл и я на канцеляризм.
— Хорошо. Я закончу свою мысль. В связи с нехваткой некоторых продуктов, некоторые решили, что в частном секторе можно найти всё. Если не захотят продать, то можно отнять. Поэтому, вместо денег, которые можем иногда заработать, мы хотим взять мясными консервами, патронами двенадцатого калибра и 7,62. Оружие у нас есть, а вот с патронами беда. На охоту давно не ходили, поэтому и патроны, как бы ни к чему были. А сейчас, это очень жизненно важная вещь.
— Я так похож на коммивояжера оружейного магазина? Цену в рублях ты так и не назвал.
— Работа наша будет состоять из двух этапов. Доставание топлива и переправа через Оку.
За поиск топлива возьмём по тысяче. Обычно нам столько платят за разовую работу. За остальное по десять. И за риск по пять.
— Мда… Значит, тридцать две тысячи…Плюс солярка с доставкой… Почти пол сотни… Будем считать, что никакого разговора между нами не было. У нас, всё-таки Нивы, а не Лексусы и Мерседесы. Пойду я.
— Погоди, что не так?
— Да я за меньшие деньги проеду по мосту. Или, скажешь, они на лапу не берут?
— Ладно. Какая твоя цена?
— Ровно вдвое меньше и не рубля больше.
Они отошли в сторону и минут пять совещались. Вернувшись, Виктор вымученно произнёс:
— Хорошо… Мы согласны…
— Теперь обговорим товарную составляющую. Банка тушёнки стоила сотню. Значит, сейчас триста…
— Почему так дорого? По пятьдесят можно было взять.
— Ты прав, взять можно было. А есть? Сколько там мяса? Треть банки, от силы. Да и то, жилы да хрящи, остальное жир и соя. А у нас настоящая тушёнка. Мяса в ней восемьдесят семь процентов. Если это вас не устраивает, то заплачу деньгами, а сами уже купите, какую захотите.
— Пока остановимся на этом варианте.
— На какую сумму хотите её взять?
— Банок по десять каждому.
— Умножаем на три, как и коэффициент за топливо. Значит, шесть тысяч. Нормально?
— Ладно, пусть будет столько, — нехотя сказал Александр. Виктор промолчал.
— Остаётся десять. У нас есть с собой охотничьи ружья, и как раз двенадцатого калибра. Патроны разные, но в основном картечь. Сможем поделиться. На какую сумму хотите патронов?
— Пополам, за картечь и за дробь.
— Тоже увеличиваем цену каждого патрона в три раза. По полтиннику за картечный патрон. На пять тысяч выходит сто штук. На десять тысяч, я должен двести патронов. Столько у нас нет. Давай так. Ящик тушёнки, это десять тысяч. Сотню штук патронов, это пять тысяч. И канистру девяносто второго бензина. Устраивает такой перерасчёт?
— Вроде, всё правильно.
— Тушёнку получите перед отплытием, а патронами, бензином или деньгами, расплачусь на том берегу. По рукам?
— Договорились. Времени у нас достаточно. Тогда мы за топливом. Вы с нами?
— Если не против. Делать-то мне всё равно, до вечера нечего. Да и за солярку платить нужно сразу. Пешком пойдём?
— Нет, пешком не находишься. Я у детей возьму велосипеды. Правда, их только два…
— Я могу остаться, потом здесь и расплатиться за солярку. Посижу на берегу, половлю рыбку…
Поняв, что без меня, там делать нечего, а дизтопливо им никто не продаст авансом, Виктор промолвил:
— За третьим схожу к соседу, правда, придётся заплатить…, — и он выжидающе посмотрел на меня. Я же, сделал вид, что это ко мне не относиться.
Минут через пять они вернулись с тремя велосипедами, и мы покатили в Муром. Ехать было одно удовольствие. Не жарко, машин почти не было. В нескольких местах, увидел очереди за разливным молоком, которое продавали из цистерн.
— Хорошо живёте! Молочко попиваете.
— Фермам его просто некуда девать, продают почти даром. Сдавать некуда, хранить негде. Стадо под нож пока пускать нельзя, протухнет мясо. Вот, потому и развозят.