— Они не хотят, чтобы кто-либо знал, что в каком-то месте живут те, у которых имеется слайдер, позволяющий перемещаться во времени и менять ход событий. Стоит это кому-то узнать, то они обязательно найдут способ им завладеть. И тогда так смогут изменить прошлое или будущее, да так, что неизвестно как всё в итоге сложиться.
— Но нас, им-то чего бояться? У нас есть свой слайдер.
— Но у нас только на сутки.
— Но имея даже такой, можно устроить засаду или ещё что и захватить кого-то с «дальнобойным» слайдером. Например, даже сейчас. Взяли, переместились на три часа назад и устроили бы на них нападение.
— Ты думаешь, они это не предусмотрели? Если ты об этом подумал, то и они могли тоже. Тем более, не всегда они ездят со слайдером. Тем более, даже если кто-то и захватит его, воспользоваться не сможет. Там есть замок и самоликвидатор. Так, что, они этого не опасаются.
— С ними ладно. А зачем мы едем домой? Потому, что мама просила что-то привезти?
— Нет, конечно. Это я маме сказал, только для того, чтобы был повод сюда поехать. Рисковать из-за каких-то тряпок или посуды?
— А зачем же, тогда?
— Во-первых, ехать Виктору одному с ребятами такой длинный и опасный путь очень большой риск. Не хватает того, чтобы ещё кто-нибудь погиб.
— Во-вторых, не будем же мы сами напрашиваться к ним в гости, чтобы дождаться, когда Виктор с тестем поедут обратно. Им бы неловко было отказать нам, после того, что мы для них сделали. А я не люблю вводить людей в неудобное положение. Вот и сказал, что едем по списку матери.
— А если там всё разгромлено?
— Тогда и думать будем, что дальше делать.
По Пятницкому шоссе я никогда не езжу. За пятнадцать лет это второй раз, первый был месяц назад, когда уезжали из дому. Тогда ехали в плотном потоке, было не до разглядывания окрестностей. А сейчас, когда навстречу проехала всего одна машина, можно и повертеть головой.
Коттеджные посёлки и деревни полны народу. Но на улице нет одного авто, только несколько разбитых и сгоревших. Все машины стоят во дворах, в большинстве укрытые чехлами, старыми одеялами или непрозрачной плёнкой. Всюду видны меры, принимаемые для укрепления домов и усиления безопасности. Некоторые окна, в основном на первых этажах, забиты наглухо. Остальные, а это одно или два, забрано крупной решёткой. Заборы из сетки рабицы и редкого штакетника зашиваются или завешиваются подручными средствами, чтобы с улицы не было видно, что происходит во дворе.
На нашу машину смотрят настороженно, выглядывая из-за калиток и окон. Возможно, не все ездят с мирными целями. В окрестностях, мимо которых проезжаем, видны пеньки от свежесрубленных деревьев и обрубленные ветки. Видать, готовятся зимовать здесь. Не надеются, что ситуация исправится в ближайшее время.
На заправке, при въезде в год, стоит топливозаправщик. К нему выстроилась очередь из двух десятков машин. Сильно напомнило ситуацию начала девяностых годов.
Вот и наш район. Контраст, случившийся за месяц, поразительный! Отдельно стоящие магазины и торговые палатки, в большинстве случаев, стоят с разбитыми окнами и вырванными дверьми. Видно несколько полностью или частично выгоревших. Близлежащие дома тоже зияют провалами сгоревших квартир.
Повернули на нашу улицу. По правой стороне стоит здание РОВД. Изменения коснулись и его. На дороге расставлены бетонные блоки. Поверх бетонного забора натянута «егоза». На окна, помимо имевшихся решёток, приделаны «намордники» из мелкой сетки.
Состояние домов ничем не отличается от тех, которые уже видели. Окна квартир в нижних этажах, которые не разбиты, заколочены, чем придётся. Видимо было много проникновений в квартиры таким способом. Действительно, на вторые этажи решёток не ставят. Первые этажи тоже забиты досками. Решётка хоть и спасает от воров, но жить с разбитым окном не комфортно. Да и решётку легко выдернуть тросом, закреплённым к машине.
Показался наш дом. Выглядел, также, как и остальные. Но он ещё не был таким, каким я его видел летом будущего года. Хоть это успокаивало. Остановился и замазал номера заранее припасённой грязью. Заехали во двор. Машин нет. Вернее есть, но только такие, которые дальше ехать не могут. Одна была сгоревшая, а три разбиты. Зато теперь места во дворе много. Ставь, где хочу. Но ставить я пока не буду.
— Игорь, смотри влево и назад, я вправо и вперёд. Что подозрительное заметишь, говори сразу. И на окна домов со своей стороны поглядывай.
Медленно проехали вдоль всех подъездов нашего дугообразного дома. Выше четвёртого этажа не разглядеть. Но в паре окон было видно, что кто-то смотрит из-за плотных штор. На углу остановился. Вышел из машины и посмотрел на наши три окна на четырнадцатом этаже. Стёкла все целы. Видно, что и те одеяла, которыми я завесил окна, на месте.