Заехали в Сосновку. Там ничего не изменилось в худшую сторону, народ живёт автономно, все дома целы и не разграблены. Попытку городских, поживиться за счёт деревенских, односельчане пресекли. Больше желающих не нашлось. Как я понял, Виктор намерен уговорить семью вернуться обратно. Дома всё лучше, чем в гостях. Я бы на его месте также поступил. Тем более, дорога в дневное время спокойная.
Стали решать, когда будем проводить акцию. Сборщики прилетают через три дня, после доставки последней партии. Значит, за сутки до их прибытия вертолёты нужно уничтожить. Послезавтра с утра и приступим. На вопрос Сергея, почему не ночью, Толик ответил, что, если нам придётся открывать огонь, то по вспышкам нас обнаружат. Тем более, перевес в численности и вооружении, на стороне военных. А стрелять в своих совсем не хочется.
С ночи подобрались на расстояние эффективного выстрела из подствольника, если вдруг не все заряды сработают. Таких автоматов у нас было всего три. Ими вооружились те, кто уже имел навык с ним обращаться. Это Анатолий, Сергей и Виктор. У Толика ещё был РПГ с осколочными и тандемными гранатами. Каждый выкопал для себя окопчик для стрельбы лёжа и замаскировался. Будет хорошо, если не придётся вмешиваться, тогда нас не обнаружат, и мы спокойно уйдём.
Толик, Виктор и Степанович взяли на прицел вертолёты, а я и Серёга — ёмкости с топливом. Когда солнце поднялось настолько высоко, что будет светить в глаза тех, кто будет пытаться нас обнаружить, а уж тем более, вздумает стрелять, мы были готовы.
Ровно за час до построения, когда командиры ещё находятся дома, кроме дежурного, Толик нажал на кнопку подрывы первой половины фугасов под баками с топливом. На мой взгляд, один или два фугаса не сработали. Несколько ёмкостей от взрыва опрокинулось и через продырявленные стенки стало выливаться горючее, растекаясь по площадке. В трёх местах вспыхнул огонь. Во втором подрыве сработали все заряды, и топливо хлынуло вниз, вспыхивая от занявшегося огня, и пылающей рекой медленно потекло вниз, к вертолётам. Уклон здесь был минимальный, около одного процента. До вертолётов было двести метров. Так, что огонь доберётся до них минут через пять. Теперь, главное, не дать им оттащить технику.
Толик стал подрывать фугасы, начиная с дальнего, от огня, края рулёжки. Было видно, что своеобразная шрапнель пронзает вертолёты насквозь. Подрывы следовали один за другим, чтобы отбить охоту у желающих геройствовать в спасении НАТОвской техники. Когда огненная река достигла первых вертолётов, появилась пожарная машина. Командир расчёта, быстро сориентировался и понял, что спасать больше нечего. И он принял единственное правильное решение — не допустить подрыва арсенала. Одному и с ограниченным запасом воды бороться с морем горящих нефтепродуктов было нереально.
Потом стали подъезжать и другие пожарные машины, в том числе и городские. Но пенообразователи были не у всех, а от попыток тушения водой скорость огненного потока только усилилась. Уже горела половина всех вертолётов. Минут через пять машины стали уезжать за водой, остались только две. Одна, которая самая первая, дежурила на подступах к арсеналу. Вторая, раскатала все имевшиеся пожарные рукава, в том числе и от других машин, тянула магистраль от ближайшего гидранта. Но до него было метров семьсот, не меньше.
Немногочисленная охрана забегала вдоль периметра, всматриваясь в окрестности и обстреливая наиболее подозрительные, с их точки зрения, места. Когда стало ясно, что все вертолёты повреждены, даже если огонь доберётся не до всех, Толик приказал всем покинуть свои позиции и отойти назад к ближайшему оврагу. Затем он зарядил РПГ и выстрелил по наименее, на его взгляд, пострадавшему вертолёту. Тем самым, он тут же демаскировал себя. Но за те тридцать секунд, пока охрана не побежала в его сторону, он бросил две дымовые шашки и ещё сделал один выстрел из гранатомёта.
Только потом, он воспользовался слайдером, когда убедился, что никакие меры не приведут к спасению хотя бы одного вертолёта. Мы же, удостоверившись, что Толик исчез, перебрались на другой берег речушки и стали возвращаться в июнь. Он уже поджидал нас возле машин и демонстрировал Славе видеозапись уничтожения полусотни боевых вертолётов. Затем он вернулся туда ещё раз, чтобы забрать видеокамеру, которую мы установили на дереве, у края леса. Она в автоматическом режиме записывала всё, что происходило в течение суток. Заодно он убедился, что вся техника сгорела.
— Толь, а зачем бросал дымовуху, если всё равно «уходил» в прошлое? — интересуюсь у него.
— Чтобы всё выглядело правдоподобнее.
— Куда теперь?
— Отвезу вас домой. Заберу семьи Виктора и Петра Степановича и отвезу их в Ардатов или Сосновку.
— Это как?
— Женщин и детей повезём в Газелях через прошлое время. Также и большую часть оружия и боеприпасов. Виктор с тестем поедут с зарегистрированным оружием. Выедем одновременно, но только в разные времена. Синхронизируем слайдеры и рации. Периодически будем выходить на связь. В чрезвычайном случае они прыгают сюда. Потом будем решать, что делать. Когда возвращались сюда, с Виктором всё обговорили.
— Неплохо придумано. Значит, слайдер у него останется?
— Конечно, пусть владеет.
И обратная дорога оказалась спокойной. По приезду занялись перетаскиванием в будущее всего того, чего накупили. Хотелось бы ещё набрать, глаза-то завидущие, но мы с собой взяли мало денег.
Техника стояла не тронутой. Да и кто бы успел? Мы вернулись спустя пять минут, после убытия. Так, что даже двигатели не остыли. Загрузившись, отправились на базу, а Толик вернулся в лето, будет дожидаться там. Виктор взял сутки на подготовку к отъезду на родину.
На базе даже удивились нашему быстрому возвращению, да и не с пустыми руками. Отвыкли от перемещений…
Виктор со Степанычем огорошили своих домочадцев известием, что возвращаются домой. Жена и тёща нерешительно оглядывались вокруг, озирая то, к чему они приложили руки за это время. Дети же, наоборот, обрадовались. Там у них остались сверстники, будет с кем играть. Женщины попросили не спешить с переездом, а дать им два-три дня для завершения всех дел.
Но Виктор настоял на завтрашнем отъезде. Послезавтра совершиться диверсия на аэродроме, поэтому и нам и им нужно в этот день никуда не выезжать, можем попасть под раздачу.
Перевёз покупки домой и стал помогать в подготовке отъезда. Собрали всё, что было в Марфушкино, и перевезли на базу, оставив Волгу у Серёги во дворе. Потом на базе стали загружать Ниву и трактор. На нём отвезём груз, который поедет на Газелях. Детвора носилась, пытаясь оказывать свою посильную помощь в подготовке отъезда, чем создавала ещё большую неразбериху.
Пытался уговорить их взять половину из тех заготовок, что стояли в погребе. Но они отказались, мотивируя тем, что они с помощью слайдера себе достанут сколько угодно, а нам уже взять будет негде. В этом, они конечно, правы.
Вечером неожиданно пришёл Анатолий. Мы очень этому удивились и спросили, почему не вызвал нас, мы бы съездили к нему на трассу. Он ответил, что не захотел нас отвлекать от сборов. Да и он любит прогуляться по осеннему лесу, тем более что сейчас нет комаров. Но по нашим лицам он понял, что не очень-то поверили такому объяснению.
В этот раз он подробно и с интересом осматривал базу. Особое внимание обратил на меры, которые мы применили для обороны. Удивился, что у нас предусмотрен аварийный подземный выход из основного дома. Порекомендовал усилить пуленепробиваемость деревянных стен металлом или кирпичной кладкой. И замаскировать её деревянной обшивкой. В крайнем случае, поставить фальшивую стенку до окон, а промежуток засыпать песком. Ещё посоветовал подумать о противопожарной защите всех сооружений. Не только в связи с печным отоплением, но и от поджога.
Тут нас позвали к прощальному ужину. Стол ломился от закусок. Не обошлось без крепких напитков. Литр водки, то есть по две рюмочки на взрослого, было в самый раз. Видно было, что отъезжающие, за весёлыми разговорами, пытаются скрыть грусть от того, что придётся расставаться на неопределённое время. Тем более, столько много пережито за это время.