Вся пакость была в том, что дракон, которого он должен был возродить, когда-нибудь там в туманном будущем, случилось уже здесь и сейчас. Это происходило прямо сейчас.
Дракон возрождался. Пока ещё неразумный сгусток энергии, но требующий себе огромное количество магсилы и неслабого контроля. И придется иметь с этим дело не в знакомых мастерских Изумрудного замка, не с мудрыми советами магов, не с сильными амулетами и заряженными кристаллами. А придется иметь дело на родной земле, где магии почти нет, где эту магию нужно добывать первобытным способом с помощью трения палок и молитвы. Делать, веря в то, что дракон, обладая властью над пространством и временем, знал, что выбирает. Что выбрал себе аватара, свою колыбель, мага самого лучшего из возможных. Того, у кого будет максимальная вероятность справиться. Сделать. Выносить и родить, как бы странно это ни звучало. Не в физическом смысле, а в энергетическом, конечно. Магически. И не знаешь, что было бы легче.
Как бы там ни было, но этот мир родной. И этот мир был рад магии, пусть маленькой горсточке.
Дракон. Здесь их не было со времен былинных героев. Тех событий, из которых пришли сказки про Змея Горыныча и легенды про эльфов.
Мир радовался дракону и встречал с цветами и радугой.
Петрович погладил прохладные лепестки гортензии, последний раз кинул взгляд на двойную радугу и пошёл к машине. Немножко жаль, что никто кроме них двоих эту красоту сейчас никто не видит.
Что ж, Наиль — предсказанный учителем ученик уже не просто пацан, а пацан, вляпавшийся в легенду, предсказание о драконе.
* * *
Наиль проснулся среди ночи. Понял почему и фыркнул. Пустоши остались где-то там далеко за миллионы астрономических миль, вместе со стоянкой охотников и самими охотниками, но привычка просыпаться в два часа ночи на дежурство осталась.
Как хорошо, что больше не надо дежурить. Бояться, что в любой момент на тебя свалится какая-то херь, то есть неприятность. От которой придется спасаться бегством или отбиваться ножом. И после которой точно придется мыться, но сначала работать по разделке на ингредиенты.
А твари? Эти серолицые зомби. Пусть видел их два раза, но уверен, увидит ещё сто раз в своих кошмарах.
Но охотники любили неприятности, потому что с неё всегда можно было получить навар. Наиль не смог к этому привыкнуть за две недели. Самые ужасные две недели.
Смешно сказать, в плену у пиратов ему понравилось больше, чем на свободе с охотниками.
Как Петрович жил в таких условиях полжизни?
С благодарностью вспомнил Петровича. Пришел, не бросил, подлечил. Почти всю боль снял, а то что осталось — ерунда. Не соображал совсем, бредил. Радугу видел.
Он покосился в окно и быстро отвёл взгляд. Радуги всё так же висели за окном. Едва видные, но всё же они были.
Ну это тоже ерунда. Вот то, что почти не болит — не ерунда. Считай, как подарок на День рождения.
Наиль вспомнил свой семнадцатый День рождения. (*)
Это случилось на оранжевой планете в оранжевом океане, в кругу пиратов, под парусами.
После злополучного приземления они отремонтировали корабль, подлечили раненных. Долго спорили насчёт мертвых. Похоронить здесь или забрать с собой? Кто-то давил на обычаи, кто-то на экономию припасов (Наиль скривился). Капитан сказал, что проблем с едой не предвидится и команда дружно устроила своеобразные похороны. Запалили костёр, щедро поливая его алкоголем, чтобы мертвецы не обижались, что домой их повезут в виде пепла, насыпав в бутылки. Всем известный факт: пьяный не вспомнит, как добирался домой, а, стало быть, не обидится.
Пять дней спустя они отчалили от этого пустынного (их стараниями) острова и пошли на восток. Интуиция капитана говорила, что нет здесь обитаемых земель, но не торчать же на берегу? Морская Душа зовет в странствие.
На Оранже было красиво. Всё вокруг разной степени оранжевости. От ярко-мандаринового до светло-персикового. Солнце всегда висело над горизонтом, то поднималось чуть выше в персиковые облака, то спускаясь в мандариновую зыбку.
Ветер дул стабильно. Воздух тёплый, но нежаркий. Просто рай какой-то апельсинового-тепличный.
Летающих птиц не было видно, но рыба ловилась легко.
Моряки чуть подозрительно смотрели на оранжевое мясо, а Наиль лопал с удовольствием. На вкус и цвет — лосось. Чуть посолить и ешь. Очень легко продвинул идею засолить икру и уже вечером лопал красную икру, зачерпывая ложкой, мечтая теперь почему-то о хлебе с маслом.