Сон никак не идет к нему. Он без конца ворочается, ему становится то слишком жарко, то крайне холодно. Его несколько раз бьет за ночь озноб. Мысли в голове такие тяжелые и громкие, что от этого к третьему часу ночи начинает мутить.
Северус даже не знает, куда ему деваться. Он принимает решение принять душ и стоит под струями воды битый час, пока кожа на подушечках пальцев не становится гусиной от влаги. Вылезает он из кабинки нехотя, заворачивается в полотенце и выходит из ванной, выпуская в комнату белоснежные клубы пара.
Даже после этого сон не идет.
Мысли, чертовы предатели, вертятся исключительно в одном направлении.
— Все уложено, мисс, — кивает водитель и открывает перед ней пассажирскую дверь.
Розамунд вся расцветает на глазах от такой галантности, не придавая значения тому, что Северус своему водителю просто платит за работу. Она улыбается ему еще раз, а затем поворачивается к хозяину дома, опустив взгляд вниз.
Северус вздрагивает, когда Дейзи крепко обхватывает его ногу руками.
— Папочка, не отдавай меня ей, — сводит девочка на переносице брови, вздергивая губу.
Она предпринимает последнюю попытку хоть что-то сделать. Мама ушла, Моди ушла, теперь и папа уходит.
— Я обещаю, что буду слушаться, — дрожит она. — Я по лужам бегать не буду, а на работе твоей буду сидеть с мистером дядечкой и никуда не убегу. На кухне с Моди буду сидеть, как раньше, — задыхается словами девочка. — Папочка, я обещаю!
Дейзи винит себя в том, что происходит. Непроизвольно, неосознанно.
Но винит.
Северус опускает взгляд на дочку. Нос вздернут, глаза на мокром месте, но не плачет. Смотрит на него своим распахнутым изумрудным морем так, что ему требуется немало усилий, чтобы снова удержать на себе эту маску. Этот холод. Эту отчужденность.
Он борется с желанием сесть перед ней на корточки, обнять ее и прижать к себе крепко-крепко, но он понимает одну простую вещь: с ним ей сейчас будет намного хуже, чем с Розамунд. Северус сам себя не выносит с того момента, как лжет Гермионе на вокзале.
Не выносит всем своим существом собственные мысли, свою привязанность к Гермионе. Это затмевает все прочее, даже тот факт, что видит он совершенно не то, что нужно. Да и додумывает снова сам, делая поспешные выводы.
Для Дейзи он хочет лучшего настоящего.
Ей нужен человек, способный о ней позаботиться.
Сейчас Северус чувствует себя настолько уязвимо, что не уверен, способен ли он позаботиться о себе.
Розамунд не так плоха, как кажется. Да, она своенравная, болтливая и временами несносная, но… Мелоди она любила. И Дейзи она любит. По-своему немного, даже слегка неординарно, но любит. Она сможет о ней позаботиться, им стоит лишь немного узнать друг друга.
Северус ей доверяет.
Не переносит ее, но доверяет.
Потому что не хочет, чтобы Дейзи видела его сейчас таким. Не хочет, чтобы все происходящее отложилось у нее в подсознании и аукнулось в будущем. Он и без того наломал немало дров, заполнять поленницу до краев ему совсем не хочется.
Северус поднимает взгляд и смотрит на номера автомобиля, лишь бы взглядом за что-то зацепиться.
— Иди, — коротко произносит он.
Я делаю это ради тебя.
Северус чувствует, как она сильнее обхватывает его ногу. Сердце сжимается.
— Папочка, — шепчет она.
— Розамунд, вам пора, — громко произносит Северус.
Женщина старается взять ее за руку, но Дейзи вырывается, снова и снова хватаясь за ногу родителя. Северус чуть дергается, слегка теряя равновесие, а после решается на это. На прикосновение. Опустив взгляд, он берет ладонь дочери в свою, вынуждая ее прекратить метания.
Розамунд воспринимает это за акт воспитания и довольно кивает, не подозревая, что отец и дочерью общаются взглядами, не размыкая губ. Северус смотрит в ее искрящиеся зеленые глаза и коротко кивает.
И этот взгляд означает: «Это ненадолго. Я обещаю»
Дейзи кивает в ответ и позволяет Розамунд взять себя за вторую руку. Она берет девочку на руки и направляется к машине. Дейзи даже не замечает, что непроизвольно обнимает Розамунд за шею, потому что чувствует, что папа доверяет ей.
— Я тебя люблю, папочка, — одними губами шепчет она, глядя на родителя.
Зрительный контакт они прерывают лишь в тот момент, когда Розамунд усаживает ее в салон на детское сидение. Позволяя водителю закрыть дверь, Розамунд огибает автомобиль и подходит ко второй открытой двери, опустив на нее руку.
— До свидания, Северус, — чуть поджимает она губы и на мгновение смотрит в салон на Дейзи, которая безучастно смотрит в окно.
Она благодарна Северусу за возможность видеть Мелоди в глазах Дейзи.
— Пиши, если что, — произносит она.
Прощаться они не умеют. Да и кто вообще таким навыком владеет? Северус кивает. Розамунд кивает в ответ и, легонько хлопнув ладонью по верху двери, садится внутрь, после чего водитель захлопывает дверцу.
— Мистер Снейп, — взявшись за козырек фуражки, кивает он и проходит на свое место за руль.
Когда автомобиль исчезает вдалеке дороги, превратившись в крохотную точку, Северус все еще стоит на одном месте у ворот, заложив руки за спину, и не шевелится, будто пустив корни в землю.
Ветер треплет полы его мантии. Сердце щемит.
По жизни мы словно дрейфуем на волнах. Как бы мы ни старались плыть вперед, в светлое будущее, нас часто отбрасывает назад к берегу. В прошлое. Порой жалящие волны захлестывают нас с головой, не оставляя выбора и заставляя отправиться на самое дно.
Где нам всем, наверное, и место, когда не остается сил на принятие решений и способности сделать выбор. Потому что не существует абсолютной истины. Невозможно с полной уверенностью сказать, что твой выбор совершенно верен.
Он заставляет себя пошевелиться и медленно направляется в сторону пустого дома.
Дни сливаются.
Северус выходит на работу и почти живет в офисе. Берется даже за самые безнадежные дела, от которых отказываются его коллеги. В его беспрекословной статистике беспроигрышных дел, разумеется, появляется погрешность.
Первые несколько дней он все еще возвращается в поместье, но с каждым разом это решение дается ему все сложнее. В доме холодно, в нем пусто и слишком тихо. Когда он выходит из камина на кухне, плита пустует.
Его не встречает с улыбкой Гермиона, Дейзи не врезается с криками в его ногу, чтобы поздороваться, Моди не снует под ногами. В столовой на столе нет скатерти, нет приборов. Поверхность стола покрывается тонким слоем пыли.
Стул Дейзи выделяется среди интерьера, бросается в глаза. Так Северус перестает заходить в столовую, закрыв ее двери.
Камин он топит только в своей комнате один раз в два дня перед сном, остальная часть дома начинает промерзать. Несмотря на позднюю весну и теплую погоду на улице, в здании царит зима.
Иногда он ловит себя на мысли, что стены собственной спальни давят на него, поэтому приходится выйти из нее, чтобы просто отдышаться, но в других частях дома легче не становится.
Фортепиано закрыто, стульчик возле него близко придвинут к педалям. В звенящей тишине комнаты Северус непроизвольно слышит импровизированный дуэт, который они с Гермионой играют, кажется, очень и очень давно. Эта комната связана с ней. Северус и ее закрывает.
В детскую Дейзи он даже не входит, в спальню Гермионы тоже. В библиотеку оказывается зайти сложнее всего. Она вся пропитана ею. Каждая книжная полка, каждый переплет, софа, маленький рассохшийся столик, напитавшийся влагой, который он так и не заменил, потому что…
Потому что мастер прислал свои каталоги мебели, но уже после отъезда Гермионы.
Северус оставляет их в библиотеке, а после выходит из нее и также закрывает дверь на ключ. В доме не остается комнат, в которые он может войти.
Весь этот дом пропитан ею.
На кухне слышится ее смех, в столовой она листает за ужином Пророк, в библиотеке читает свой любимый роман из-под пера Джейн Остин, на заднем дворе гоняет по ручейкам с Дейзи кораблики, а в маленькой комнате играет на фортепиано.