А через год, в одном небольшом северном замке сидели у камина отставной воин, его молодая невеста и толстый довольный кот.
Сказка третья
Добрые слова говорить легко и приятно, когда их произносишь, всем вокруг становится хорошо, ну и тебе самому тоже. Но есть люди, они наверное чем то болеют, которые всегда и всем говорят только гадости. Именно такой была сельская колдунья Тавка. Она ругала все и всех, погоду, дворовых собак, местных жителей и царских чиновников (вот царя не ругала, потому как уважала и побаивалась), но больше всех доставалось ученице Тавки — Шурочке.
По правде сказать, особым умом Шурочка не блистала, но была девушкой старательной и трудолюбивой. Больше всего на свете она хотела научиться лечить людей, вот и терпела всю ругань Тавки. Терпела, терпела, но даже у самого стойкого человека рано или поздно наступает предел, вот и Шурочка однажды не выдержала постоянной ругани и убежала в лес. Ночью, в дождик, без теплого тулупа. Конечно она тут же промокла и замерзла, но возвращаться не торопилась. Сидела себе под елкой и ревела. Ну кто так делает? Ведь с насморком никакая магия не справляется. Была несчастная, обиженная девочка, а теперь такая же несчастная, но с соплями.
Хорошо еще что Шурочку лесовик заметил, выкопался из-под земли и давай ругать.
— Эй ты чего мне тут сырость разводишь? Мало того что дождик льет…Из за парня ревешь поди? Прекращай! Дам тебе сейчас травку особую — любой жених твоим станет.
Лесовичек ругался то по-доброму и искренне хотел помочь, но Шурочка только сильнее разрыдалась. Однако лесовик — это не человек, терпение у него безграничное, укутал он девочку своим плащом, отогрел, пожалел и та потихонечку начала рассказывать свою историю, о том как учится она у сельской колдуньи лекарскому делу, как ругает ее Тавка за каждую ошибку, как устала она от вечного скандала и как хочет пусть не любви или участия, но хотя бы обычного человеческого отношения.
Когда слезы у Шурочки закончились лесовик предложил:
— У меня девочка, для каждой беды или напасти своя травка есть. Тебе нужно особое зелье — «Медовые уста», готовить его сложно, но я помогу. Действует правда не особо долго, только до вечера, но тут уж извиняй. Ежели что вторую порцию сама сваришь. А может и не понадобится то…
Ох как Шурочка обрадовалась, хоть один день прожить без ругани — это ли не счастье. Она уже хотела бежать под дождь искать нужные травы и коренья, но лесовик не разрешил.
— Тут, дело не в составе, мед его и из еловой шишки сделать можно, главное ты зелье должна зашептать — заговорить. Вспоминай давай все добрые и хорошие слова, что когда ни будь слышала или говорила, а мало будет — придумать придется. А придумывать ох как нелегко, девонька, придумывать — значит брать от собственного сердца. Хватит в твоем сердце доброты значит справишься, не хватит — закаменеет сердце — любить больше не сможет.
В другое время Шурочка испугалась бы и отступила, шутка ли рисковать своим сердцем! Но тут она почему то поверила, что справится. Вспомнился самый дорогой, самый любимый человек, ради которого она и пошла учится целительству. Добрые слова полились сами собой, да так ладно что и не думали заканчиваться, наоборот, чем больше девушка говорила, тем больше хотела сказать еще и еще. Как любит, как скучает, как вспоминает каждый день и каждую ночь.
— Стоп! — Оборвал ее лесовичек — ты уже на десяток порций наговорила. Приходи на неделе, для суженного твоего тоже травку подберем. А пока беги, рассвет скоро.
У Шурочки хватило бы добрых слов чтоб отблагодарить лесовика, да только он слушать не стал, закопался обратно в мох, как будто его и не было.
С надеждой в сердце девушка вернулась в деревню, ругань колдуньи больше не казалась ей чем то страшным, главное, что лесовик пообещал помочь любимому. О лучшем нельзя и мечтать.
Но чудо зелье было уже готово и Шурочка решилась его испытать. К Тавке как раз пришел очередной посетитель — местный мельник Михей. Надо сказать мельник этот ходил лечиться каждую неделю, только болезни у него были несерьезными: то мозоль, то царапина, то почесуха. Тавка всегда бранила мельника, что этими мелочами он отвлекает ее от серьезных дел. Вот и сейчас она начала привычно ругаться, но вместо грубых слов неожиданно произнесла:
— А ты мне тоже давно нравишься.
Мельник от неожиданности даже подпрыгнул, потом покраснел, побледнел и убежал.
Тавка не понимала что с ней происходит, на всякий случай она прикрыла рот обеими руками и собралась молчать до конца жизни. Молчала она целую минуту (вообще для женщин это почти рекорд), а затем попросила: