— Люди так устроены, что они обязательно передают друг другу информацию. Тем более, когда речь заходит о художественной литературе.
— Никто в Усадьбе не станет читать книги сочинителя историй из Трущоб. Если они не назначат тебя писателем, о твоем существовании никто и никогда не узнает. Так и будешь мечтать о глупостях, — сурово сказала Марго.
— Придется мне стать не назначенным писателем, — пошутил Зимин.
— На долго ли тебя хватит?
— Конечно, я очень талантливый парень. Если, как ты говоришь, в Усадьбе собралась наша элита, значит, они способны оценить книгу по достоинству. Надо будет стать лучшим, я стану. От меня потребуется сущий пустяк — я приеду к ним в Усадьбу и докажу, что мои книги читать интересно и полезно.
— Но ты не попадешь в Усадьбу!
— Писателя обязательно пропустят.
— В Усадьбу без специального разрешения входа нет. Нарушителей режима разрешено расстреливать без суда и следствия. Так что если ты и перелезешь через колючую проволоку и минуешь минные поля, то будешь уничтожен первым же охранником. Без предупреждения.
— Это только слухи.
— А вот и нет, я думала, что в Трущобах про Усадьбу все знают. Но ты, Зимин, как будто не от мира сего. Во всяком случае, странный. Тебе некогда интересоваться обычной человеческой жизнью. А еще писатель!
— Не могут люди элиты оставаться глухими к хорошим стихам и литературе!
— Могут!
— Не могут!
— У тебя не спросили.
— Все равно у меня получится, — сказал Зимин зло, словно дал себе клятву.
— А знаешь, я тебе верю, — неожиданно сказала Марго и подмигнула. — Мне кажется, ты парень перспективный. Тебе бы еще жадности добавить, вообще бы цены не было. Говорят, жадность приходит с возрастом. Подождем.
В коридоре было душно, и у Зимина заболела голова, ему не понравилось, что Марго больше говорила о нем, а не о Кротове. Он не любил, когда о нем помнят, прочитал однажды в одной умной книге, что человек достигает желанного успеха, только научившись быть невидимым. В другом, не менее поучительном тексте, написано было прямо противоположное: главное препятствие на пути к славе — скромность. Зимин посчитал, что невидимость и скромность — разные вещи. Лично ему больше нравилось оставаться незамеченным, особенно после того, как он решил стать писателем. Зимин здраво рассудил, что ему будет приятно, если его книги будут читать и получать от чтения удовольствие, но его совсем не радовало, что какие-то чужие люди начнут выяснять, кто он такой и почему присвоил себе право сочинять. Перепалка с Марго только подтвердила, что он правильно не любит, когда о нем говорят слишком настойчиво.
Но больше всего Зимина огорчило, что за десять минут разговора он не выяснил ничего нового о майоре Кротове. А вот Марго о нем — о Зимине — узнала многое. С одной стороны это было небесполезно, всему нужно учиться, например, правильно вести беседу с посторонними, чтобы получать нужную информацию. С другой стороны свою работу он не выполнил.
— Ты меня окончательно запутала, — сказал Зимин с отчаянием.
— О да, я это умею!
— В первый и последний раз. Больше у тебя этот номер не пройдет.
— Посмотрим, — улыбнулась Марго. — Что ты хотел у меня спросить?
— Расскажи мне о майоре Кротове. О чем он мечтает, чего хочет достичь, как развлекается, что ему нравится?
Марго остолбенела, надо полагать, Зимину удалось ее удивить, она даже непроизвольно всплеснула руками.
— Странно, — сказала она задумчиво. — Я и без тебя знала, что Кротов не мечтает. Но мне до сих пор даже в голову не приходило, что это ненормально. А получается, что если человек не думает о будущем, он убогий. Кротов скучный человек, думает, что у него уже все есть.
— И все-таки, постарайся вспомнить. Любой человек хотя бы раз в жизни говорит фразу, которая начинается словами: «Я хочу…»
— А ведь верно. Однажды я что-то такое от Кротова слышала. Он хотел построить себе дом, в котором было бы так много комнат, что их трудно пересчитать.
— Как это?