– За день трезвости.
Он рассмеялся, но спорить со мной не стал. Сделав пару глотков, чтобы смочить горло, я впервые не ощутила приятного жжения на языке. Пенистая водичка со вкусом пива, не более, но отчего-то моя голова шла кругом, стоило посмотреть на Тодда. Заглянуть в его голубые глаза и будто оказаться на пике самой высокой горы. Там, где небо касается земли.
Не знаю, что это мальчишка творил со мной, но однозначных мыслей точно не было. С одной стороны я жутко бесилась из-за того, что все время думала о нем, когда в реальности у меня было дел по горло. Но с другой стороны я наконец-то могла отвлечься от бесконечной рутины, ставшей не просто частью моей жизни, а пустившей крепкие корни в нее, прорастая все глубже и глубже.
– Как прошел день? – спросил Чарли, вырывая меня из мыслей.
– Вполне неплохо, – отозвалась, делая новый глоток. – А твой? Не опоздал из-за меня на работу?
– Нет, все в порядке. Я же сказал, что босс не разозлится.
– Мой такой же, – усмехнулась, припоминая Ларри. После разговора с ним мое настроение относительно улучшилось, хотя я все равно нервничала из-за предстоящего дела. – Ворчит иногда, но если работа делается вовремя, может и глаза закрыть на мои вечные опоздания.
Чарли усмехнулся. Поднес к губам бутылку и сделал небольшой глоток. Его горло дернулось, и я засмотрелась на светлую кожу, чувствуя, как собственное тело в этот самый миг отреагировало так, словно меня одолела жажда. Поэтому торопливо отпив еще пива, я выдохнула, начав ощущать тяжесть в желудке. Но какую-то неправильную тяжесть.
– Кстати, ты здесь один живешь? – поинтересовалась, понимая, что почти ничего не знала о Чарли, а то что он рассказал мне в прошлый раз, вовсе выветрилось из головы вместе с выпитым тогда виски.
– Да, один.
– И нет подружки?
Голубые глаза недобро заблестели. Я полезла туда, куда меня не просили лезть. Но азарт, внезапно охвативший меня, взбудоражил.
– Нет.
– И не было?
– Была.
– И куда она делась?
– Осталась в прошлом.
Я улыбнулась.
– А ты? Одна?
– Ты же был у меня. – Выдохнула, взглянув на парня. – Я из разряда холостяков. Одиночка.
Чарли пожал плечами.
– Похоже, что я теперь тоже.
– Ну, – я подняла бутылку и поднесла ее к Чарли, предлагая ударить горлышками за тост, который только что придумала. – За одинокую жизнь.
Он сделал глоток, а потом поставил бутылку перед собой, взглянув на меня.
– Что?
– Тебе нравится такая жизнь?
Я прищурилась, пытаясь найти двойной смысл вопроса.
– Какая именно? Проводить вечера в баре или пить в одиночку дома?
– Все вместе, – отозвался он, и я поняла, что попала в цель.
Выдохнув, откинулась назад и вновь взглянула на Чарли, теперь уже под новым углом. Красивый молодой человек, с кристально-голубыми глазами и ангельской улыбкой. Он приковывал к себе внимание и в то же время был словно в стороне от всего. Наблюдал, например, за мной. Осознание этого будоражило кровь. Я привлекла внимание Чарли, заставила его думать о себе. Возможно, даже хотеть, и поняв это, ощутила, что тело отвечало на мысли, возникшие в голове. Я хотела этого мальчишку, хотела его поцеловать, и ведь ни черта не пьяна.
– Ты улыбаешься, – произнес он. – О чем думаешь?
– Поверь, тебе лучше не знать.
Не знать, как я сильно хочу забраться к нему под одежду, под кожу. Ощутить сладость его губ, жар рук. Знать, что наши тела идеально подходят друг к другу. Это не жалкий перепих в туалете бара или пара часов в дешевом отеле. Это другое. То, что заставило меня волноваться, рассматривая безмятежное лицо мальчишки. Нет, не мальчик. Он взрослый мужчина, которого я до одури хочу.
И лучше бы мне перестать думать о его члене.
– Слушай, расскажи мне о своей работе, – произнесла чуть охрипшим от волнения голосом.
– У меня самая скучная работа на свете, – рассмеялся Чарли, и я готова была любоваться им. Блеск в глазах, ямочки на щеках. Идеально. – Думаю, твоя работа намного интереснее.
– Возможно, – отмахнулась я. – А еще эта работа умеет портить отношения с близкими.
Чарли нахмурился.
– Они не одобрили.
– В точку, – прыснула я, едва не подавившись пивом. – В самую, мать ее, точку.
Он покачал головой, явно не одобряя решение моих родных, что через секунду и подтвердил.
– Я считаю, что твоя работа интересна. По крайней мере, намного интересней моей.
– А еще она опасна, – шепнула я, не планируя нагнетать, но так часто слышала упреки от родных, что уже перестала считать журналистику опасной.