– Ты просто никогда не спрашивала о моей семье.
В горле появился тошнотворный комок. Он прав. Никогда и ничего. Я ненавидела тему семьи, ведь мои собственные родственники не понимали меня и вычеркнули из списка тех, кому позвонят в первую очередь, если что-то случится.
– Тогда я спрошу сейчас.
Чарли улыбнулся, но теперь эта улыбка не вызывала прежних ощущений. Лишь липкий страх, сковавший тело.
– Ей было четырнадцать, когда она родила меня. Эту историю попытались замять, Джек и Хизер срочно усыновили меня, сделав так, что я стал их сыном, а не ребенком Лиз. Таким образом, она стала моей сестрой, а не матерью.
Чарли говорил тяжело, каждое слово не вызвало в нем ничего кроме грусти и злости. Я видела, как он то сжимал кулаки, то разжимал, видимо, вспоминая не самые приятное эпизоды из своей жизни, которыми и стал со мной делиться.
– Джек и Хизер были бы хорошими родителями, если бы я был их сыном, а не внуком. Они злились на Лиз, злились на меня.
Стоило мне услышать признание Чарли, как я вспомнила слова Мариссы. Элизабет резко перестала приезжать к ним гостить и изменилась до неузнаваемости, превратившись из активного ребенка в затравленного подростка, которого Марисса с тех пор видела очень редко.
– Лиз сбежала из дома, как только смогла это сделать, бросив меня там. А я ведь ничего не знал, – на последних словах голос Чарли дрогнул. – Я считал ее старшей сестрой, и любил как сестру, которая ко мне никогда не подходила, и вообще держалась всегда в стороне, будто я был ей противен.
Если бы не страх, наверное, мое сердце сейчас бы сжалось от грусти, которой были полны слова Чарли. Он поднял голову и взглянул на меня.
– Она сбежала и бросила меня там.
Гнев. Обида. Злоба.
Чарли был полон темных и жестоких эмоций, которые разливались кипящей лавой на дне его когда-то светлых и красивых глаз.
– Когда ты узнал?
Он пожал плечами.
– В какой-то момент, когда Джек избил меня в очередной раз на пустом месте, я понял, что у этой ненависти, которую он испытывал ко мне, должна быть причина. И тогда я попытался найти эту причину.
Чарли вновь взглянул на свои кулаки. Я же старалась не выпускать его из виду. Как бы ни был силен мой страх, но любопытство неожиданно пересилило кошмар, который разрастался черной воронкой, затягивая нас в самый центр хаоса.
– Причину я узнал только после смерти Хизер. Нашел документы на усыновление. Они до самой смерти не признавались мне. Никто. И унесли свою тайну в могилу.
– А Элизабет? Она не пыталась… – я оборвала себя на фразе, понимая, что спросила глупость. Конечно же, она не пыталась связаться с ним. Мальчик, которого не должно было быть у четырнадцатилетней девочки. Ошибка, которую в прошлом совершила Элизабет, дорого стоила для всей ее семьи.
– Вот, – спустя несколько мгновения проговорил Чарли, в упор рассматривая меня, – это моя правда. И как тебе она?
Я шумно втянула носом воздух, который обжег легкие.
– И какой будет следующий вопрос?
– Ты убил свою мать?
Чарли ядовито улыбнулся.
– Если я скажу, что нет, ты поверишь?
Я покачала головой. Верить в то, что Чарли мог кого-то убить… Черт, я не могла в это поверить, как и в вину Закари.
– То есть если я скажу, что да…
– Я тоже не поверю, – резко произнесла, перебивая Чарли. – Я не хочу этого слышать. Не хочу!
Улыбка Чарли померкла.
– Жаль, – проговорил он, медленно поднимаясь, – а ты мне так нравилась.
Он взглянул на меня, произнося ужасные слова. Нравилась. Что это могло значить? Я хотела спросить, но язык не ворочался во рту, а прилип к небу. Слова испарились из головы, страх сковал все мышцы. Я наблюдала, как Чарли отошел от меня, приблизившись к небольшому шкафу в противоположном конце комнаты. Открыл дверь, что-то взял оттуда и повернулся ко мне.
Я готовилась увидеть оружие в его руках. Пистолет. Нож. Но когда Чарли вновь повернулся ко мне всем корпусом, я увидела шприц.
– Я не хочу делать тебе больно, Джой. Не хочу.
Страх сдавил горло, мешая мне дышать. Я должна закричать, должна убежать, но мой мозг отказывался верить в то, что я видела. Тело полностью отключилось от головы.
– Джой, – он взглянул на шприц, – думаю, так будет правильно.
Она лежала, вытянув перед собой руки, на животе. Ее волосы разметались по спине, майка задралась, ноги изогнулись под неправильным углом. Чарли сидел рядом и смотрел на тело Джой Морган. На тело той, кого он полюбил, если то чувство, что сейчас сжимало его холодное сердце, можно было назвать любовью. Он дотронулся до ее кожи там, где задралась майка на спине, и выдохнул. Джой все еще была теплой и нежной, такой, какой он любил видеть ее. Такой, какой она никогда не была на самом деле.