— Нет, — сказала Ада. — Вы принесете больше вреда, чем пользы. Просто продолжайте работать методично, как хорошие хирурги. Я позабочусь о Сооружении.
— Что ты будешь делать?
— Я подготовилась к этому. Через несколько мгновений произойдет событие, которое вызовет сбой в работе машины. Если я правильно рискну, это отключит ее на время, достаточное для того, чтобы вы могли завершить свою работу, настроить их скафандры на сопровождение ваших собственных и начать отход.
— Мне нравится, что она говорит «рискну», Сайлас. Я всегда преисполняюсь уверенности, когда слышу это слово.
— Согласен, Лионель. Но я также верю в Аду. Что у тебя есть для нас?
— Отвлекающий маневр. Выворачивание Сооружения сделало его чрезвычайно восприимчивым к внешним энергетическим воздействиям. Подумайте о математическом преобразовании Дюпена и о том, что оно дало. Мы видели два типа поверхностного рисунка на объекте.
— Гладкие участки и шипастые, — сказал я.
— Да. Теперь верните выворачивание к исходной точке. Когда эта машина была изготовлена, или запущена, или как бы она ни появилась, она, должно быть, имела форму толстостенного корпуса. Анализ Дюпена допускает две возможности: когда-то шипы были полностью снаружи или полностью внутри. Остановимся на последнем варианте. Гладкая поверхность становится внешней оболочкой летающей в космосе машины для сбора информации, а шипастые части — башни и зубчатые стены из ваших ранних видений — должно быть, являются внутренностями, кибернетической нервной системой. Они бы устилали ковром всю внутреннюю часть, ощетиниваясь ближе к середине.
Я кивнул. — А теперь они наполовину внутри, наполовину снаружи.
— Действительно. И представьте, что бы вы чувствовали, если бы половина вашей нервной системы находилась снаружи вашего тела.
— Немного чувствительным.
— Каким бы ни было расположение Сооружения — снаружи или наизнанку, — оно будет казаться неправильным, очень неправильным. И будет очень восприимчивым к внешним раздражителям.
— Я так понимаю, у тебя что-то на уме.
— Да. — Я заметил, что Ада изо всех сил старалась не выдать своего недовольства. — Я обнаружила, что небольшие термоядерные взрывы довольно эффективно парализуют машины. Представь, что ты бьешь электрошокером по осьминогу. Очень похоже.
— Тогда жаль, что мы не захватили с собой никаких небольших термоядерных устройств.
— Мы так и сделали, — сказал Рамос, опередив меня. — И «Европа» тоже. Конечно, у обоих кораблей есть основной двигатель. Но также есть служебные дроны и вспомогательные бустеры. Они являются общими для обоих типов миссий. Дроны содержат ячейки термоядерного синтеза, как и бустеры. Можно ли их использовать для ваших целей, Ада?
— Можно, коронель. Я знаю, потому что уже использовала их.
Топольский был свободен от своих пут. Рамос почти закончил с Брукером. Довольный тем, что он может продолжать работу без присмотра, я перешел к Мортлоку, начав тот же медленный, но тщательный процесс обрезки инопланетной поросли.
— Ты генерировала ядерные взрывы? — спросил я.
— Относительно небольшие события, но их достаточно, чтобы продемонстрировать эффективность метода. Я установила контроль над беспилотниками и использовала их для буксировки бустеров на различные пробные позиции вблизи объекта, а затем приводила их в действие дистанционно. У этих мер было две возможные выгоды: я надеялась повлиять на Сооружение и также надеялась, что взрывы могут быть обнаружены с орбиты, что предупредит Ван Вут о том факте, что здесь, внизу, все еще есть выжившие.
— Полагаю, эта часть не сработала, — сказал я.
— Двадцать километров льда — неплохая защита, если только корабль не проходит прямо над местом взрыва. Боюсь, я не смогла спланировать этого. Орбитальному аппарату пришлось много раз менять траекторию полета с тех пор, как мы спустились.
— А первая часть? Ты не боялась, что взорвется вся машина?
— Это вызывало беспокойство, но я знала, что окружающая вода будет действовать как очень эффективный ограничитель мощности, ослабляя амплитуду любых ударных волн. К счастью, электромагнитные импульсы все еще были мне полезны. На самом деле, это было единственное, что имело значение: взрывы были всего лишь досадным побочным эффектом.
— Молния была всегда, — удивился я, наконец-то осознав это.
Теперь я мог ее видеть, она отражалась от оконных стекол плывущего корабля, беззвучная и далекая.
— Мои контрольные мероприятия, — с гордостью сказала она. — Они были достаточно интенсивными, чтобы пробиться сквозь слои отрицания и метафор, которые ты прятал внутри, Сайлас. Ты их видел — просто не позволял себе их понять.