— Нехватка времени?
— У вас меньше шестидесяти часов. Примерно через пятьдесят шесть часов, если исходить из стандартных условий полета, Дженнифер Ван Вут начнет выводить модуль на траекторию возвращения на Землю. К тому времени вам нужно будет оказаться вблизи поверхности, чтобы приемоответчики вашего скафандра могли передавать четкий сигнал на орбиту.
— И что потом? Она помашет нам, прежде чем бросить нас на произвол судьбы?
— Вы знаете правила действий в чрезвычайных ситуациях не хуже, чем кто-либо другой, — мягко сказала Ада. — Крейсерский модуль способен совершить посадку, если возникнет срочная необходимость. Риск невелик, и маневр повлияет на расход топлива для возвращения на Землю, но он все же осуществим. Дженнифер Ван Вут — сторонница строгих правил, но в то же время смелая и самоотверженная женщина. Она сделает это, но только если обнаружит ваше присутствие.
Рамос огляделся, как будто все, что он хотел, — это увидеть знакомое человеческое лицо, к которому он мог бы обратиться. Когда это не удалось, он перевел взгляд на мой визор. Его взгляд был рассеянным, как будто он предпочитал смотреть сквозь меня, а не на труп за стеклом.
— Вы верите ей, что это единственный выход?
— Да.
— Она говорит, что осталось шестьдесят часов. Даже меньше. Это может оказаться невозможным.
— Так и есть, — сказал я. — Но только потому, что группу уходящих возглавит блестящий, храбрый коронель Рамос. Вы справитесь. Остальные будут слепо следовать за вами по пятам. Вам даже не нужно будет беспокоиться о них. Просто выберитесь отсюда, и вы спасете всех.
Он фыркнул. Он взвешивал мои слова, решая для себя, что он нашел в них полезного, а что мог бы скомкать и выбросить, как вчерашний мусор.
— Вы думаете, будто знаете, на что я способен?
— Я поделился с вами слишком многими историями, чтобы не составить себе мнения о ваших способностях.
Он поднял голову вверх, к ледяному потолку за нашим корпусом. — А вы… вы тоже будете пробираться сквозь лед вместе с нами?
— Нет, — ответил я. — Это не сработает. Я могу выполнять задание только на «Деметре».
На его лице отразилось подозрение. — Сигналы позволяли вам управлять этим скафандром на расстоянии километра сквозь ткань Сооружения.
— Да, это было возможно. Но мы не можем передать подобный сигнал через лед. Если бы мы могли, мы бы уже сообщили Ван Вут, чтобы она отложила отправление. — Я сделал неопределенный, пренебрежительный жест Ленкиной перчаткой. — О, если бы у нас было время, я уверен, мы смогли бы что-нибудь соорудить. Мы могли бы извлечь из компьютера достаточное количество функционирующих процессорных ядер, поместить их в грузовой поддон или что-то в этом роде. Меня можно было бы вытащить через расщелину, как мозг в коробке. Но у нас нет на это времени. Нет времени даже на то, чтобы создать мою резервную копию. — Я прикоснулся пальцем к своей груди. — Я многому научился с тех пор, как мы покинули Землю, коронель. Это всегда было частью моего плана: я должен был заниматься самообразованием, набираясь опыта работы. По возвращении наши инженеры собирались разобрать меня до чистого кода и извлечь все полезные уроки, которые я усвоил по пути, чтобы следующее поколение медицинских экспертных систем могло быть еще более полезным. — Я выдавил из себя грустную, понимающую улыбку. — Но теперь этого не произойдет. Ничто из меня не вернется на Землю. Ни тот хирургический опыт, который я приобрел, ни мое более глубокое понимание человеческой психологии, ни те дружеские отношения, которые, как мне кажется, у меня появились. Не те песни, которым вы меня научили, и не истории. Ни одна из них.
Он продолжал мерить меня взглядом. Я видел его лицо много раз, в разных настроениях, и, думаю, научился замечать малейшие отклонения, которые предвещали изменение его мыслей, каким бы робким оно ни было.
Сейчас я заметил один из таких срывов. В нем появилось облегчение. Что-то уступчивое.
— Вы не выживете?
— Нет. Ада тоже. Мы оба привязаны к «Деметре». Когда все рухнет, нас тоже не станет. И, так или иначе, у этого корабля очень ограниченное будущее.