— Это не так, Мортлок. Я буду считать, что меня щедро вознаградили, если удовлетворительно послужу этому кораблю и команде, и мы вернемся с минимальными потерями.
— Честно говоря, я был бы рад этому. — Он на мгновение замолчал. — Что ж, если не возражаете, я откланяюсь и посмотрю, что происходит с этим расщеплением…
— Трещина, Мортлок. Расщепление — это… совсем другой процесс.
Когда я убедился, что мичман не собирается возвращаться, я позволил себе щепотку опиума, чтобы восстановить ясность мыслей, затем подвинул стул так, чтобы мне было удобно сидеть рядом с коронелем Рамосом. Я снял повязку с того места, где разрезал ему кожу головы, убедившись, что кровотечение прекратилось и что нагноения, вызывающего беспокойство, нет.
Я не хотел будить Рамоса, но, должно быть, он был ближе к сознанию, чем я предполагал, потому что его веки затрепетали, и с губ сорвалось слово.
— Доктор.
Я тихо ответил: — Да, Лионель. Пожалуйста, успокойтесь. Вы в моей каюте. Произошел несчастный случай.
— Несчастный случай?
— Да. Несколько часов назад. Вы были на палубе, и…
Он не открывал глаз. — Я… покалечен?
— Нет, тело и конечности у вас совершенно целы. Но вы получили серьезное сотрясение мозга. Мне пришлось вскрыть вам череп, чтобы снизить давление. Пожалуйста, не пугайтесь…
— Я видел, как с мужчинами поступали и похуже. И видел, как люди переживали и худшее. — С легким интересом человека, интересующегося погодой на следующей неделе, он добавил: — Выживу ли я?
— Думаю, что это очень вероятно. Но сейчас вам нужно отдохнуть.
Для человека такого роста, у которого была столь внушительная лысая голова с тяжелой челюстью, глаза коронеля были удивительно добрыми. Теперь они постепенно открывались.
— Вы что, сверлили меня?
— Так и было.
Тут он усмехнулся. — Меня резали, кололи и пронзали пулей. Иногда враги Идальго, иногда его друзья. Дважды мужья его подружек. Но до сих пор никогда не сверлили.
— У меня не было выбора.
— Вам не нужно ничего объяснять. Если вы так поступили со мной, то я знаю, что это было необходимо. — Он потянулся, преодолевая путы, пытаясь коснуться моей руки. Я сжал его пальцы рукой. — Благодарю вас, Сайлас. Не только за то, что спасли мне жизнь, в чем я уверен, но и за то, что дали мне возможность рассказать еще одну историю.
— Думаю, у человека, который прожил вашу жизнь, должно быть достаточно историй.
— Их много, это правда. Но мне всегда было нелегко разговаривать в компании других мужчин. Мне нечего сказать мужчинам, которые говорят только о шлюхах и пьянстве. Но если нужно что-то рассказать, я иногда могу заполнить паузу. Бывало много молчания и много историй. Люди всегда рады еще одной.
— Тогда я… рад, что был полезен. Но настаиваю, чтобы вы отдохнули.
— Я отдохну. Но сначала скажите, что со мной случилось?
— С такелажа упал деревянный блок, и не спрашивайте меня, для чего он нужен.
— Лучше бы нам плыть на пароходе, как в вашей книге.
Я был рад, что он вспомнил, поскольку это свидетельствовало о небольшой или даже ничтожной потере памяти.
— А пока мы должны придерживаться реальности. Лионель, могу я кое-что спросить?
— Я ни в чем не могу отказать вам, Сайлас.
— Вы разговаривали во сне. Вы произнесли «тресе», что, по-моему, значит тринадцать, и еще одно слово — «синко», что, по-моему, значит пять. Тринадцать и пять — несколько раз. Эти цифры имеют какое-то значение?
Он покачал своей массивной головой. — Я так не думаю. Возможно, во сне я делал ставки. Мой отец пытался выбить это из меня, но если существовал способ играть, я всегда находил его, даже в своих снах. Я выиграл и проиграл тысячу состояний, пока лежал в постели.
— Есть еще кое-что.
— Пожалуйста.
— Вы сказали: — «Бдение в камне», или «Каменное бдение».
Он попытался поднять голову. — Я это говорил?
— Странно слышать это. Таково название моего рассказа, или, по крайней мере, название, которое я ему сейчас присвоил. Но я никому не говорил об этом названии. Мортлок только что его заметил, когда рылся в моих бумагах…
Рамос пошевелился, словно его призывал долг. — Он предал ваше доверие?
— Нет-нет! Вовсе нет. — Я успокаивающе положил руку ему на грудь. — Мортлок добр и действует из лучших побуждений, и он настоял на том, чтобы присмотреть за вами, пока я был на палубе. Мортлок — это не загадка! Загадка заключается в сходстве между моим названием и словами, которые вы произнесли.