— Я не читал ваш рассказ.
— Нет, и я ни на секунду не предполагал, что вы читали. Но если слова на вашем родном языке вам знакомы, значит, это должно о чем-то свидетельствовать. Оригинальность, которую я считал своей… не может быть таковой. Откуда взялись эти слова, Лионель?
Он посмотрел на меня открытым, правдивым взглядом.
— Не знаю, Сайлас.
— Вы ничего не помните?
— Не помню. Ни цифр, ни слов. Не думаю, что это история, или песня, или стихотворение. Я никогда раньше не запоминал ничего подобного, так почему… — Он остановился — Есть кое-кто, кого вы могли бы спросить, Сайлас. Кто-то среди нас, кто знает все о словах.
— Миледи Косайл? — Я чуть не рассмеялся. — Дорогой Лионель, если уж на то пошло, я бы скорее просверлил свой собственный череп и продолжил дальше.
Было поздно, гораздо позже, чем обычно, но в связи с предстоящим открытием капитан Ван Вут созвал старших офицеров «Деметры» в свою каюту. В этот исключительный час блюда подавать не полагалось, но перед каждым были расставлены шерри и сигары, и мастер Топольский уже весьма похвально прикладывался и к своему бокалу, и к сигаре, глаза его покраснели, щеки пылали, а настроение было на грани буйства.
— Насладитесь этим вечером, джентльмены, — громко провозгласил он, когда я вошел в каюту. — Это будет последний вечер перед тем, как ваши жизни кардинально изменятся! Завтра мы перейдем Рубикон. — Он сделал паузу, чтобы разогнать облачко сигарного дыма. — Мы стоим на пороге вечности. Наши имена будут произноситься в одном ряду с именами Поло, Магеллана и Колумба! Простые картографы, такие как Кук, Мейсон и Диксон, попадут в анналы заслуженной безвестности!
— Возможно, — мягко сказал Ван Вут, пытаясь успокоить своего клиента и в то же время оставаться в рамках вежливости, — возможно, стоит проявить некоторую осторожность, мастер Топольский, пока мы не закончим тщательное обследование прохода при дневном свете.
— Капитан, — дружелюбно сказал Топольский. — Я слишком хорошо вас знаю, дорогой друг. Вы человек страстный. Смелый. Вас не испугает скромное пространство между камнем и водой. Да, обязательно проведите свое исследование — я уверен, что все это должно быть сделано на виду. Но давайте не будем притворяться, что завтра в это же время «Деметра» будет где угодно, только не по ту сторону трещины!
— Сайлас, — дружелюбно сказал Ван Вут, приглашая меня занять место, которое он оставил свободным рядом с собой. — Это все новости, на которые мы могли надеяться, касающиеся нашего дорогого друга из Америки?
— Да, доктор? — осведомился герр Брукер, похожий на сову мастер по изготовлению инструментов. Он был совершенно лыс, если не считать узкой полоски черных волос, идущей от макушки к затылку, словно нанесенной одним мазком кисточкой. — Новости хорошие, да?
— Коронель Рамос пришел в сознание, — доложил я.
— Отлично! — сказал лейтенант Генри Мергатройд, второй по старшинству человек на корабле. Он стукнул кулаком по столу и призвал всех к рукоплесканиям и провозглашению тостов.
— Я убедил его отдохнуть, — сказал я, улыбаясь присутствующим. — Горячо надеюсь, что он полностью поправится, хотя в ближайшие дни все еще сохраняется опасность. Однако коронель Рамос — самый сильный человек, которого я когда-либо знал, и надеюсь, он выздоровеет.
— Вы имели в виду пылкую надежду? — спросила миледи Косайл. — Это правда, что люди со скромным образованием обычно считают эти два слова взаимозаменяемыми, но они не являются точными синонимами.
— Это так? — спросил я, изображая искренний интерес.
— Можно сказать, что «пылкий» подразумевает степень неразумности чувств, выходящую за рамки простого желания. Человек с научными наклонностями будет придерживаться употребления термина «пылкий», если только он не хочет, чтобы его коллеги думали, будто он одержим иррациональностью.
— Я бы этого не хотел, — сказал я со спокойным удовлетворением человека, который расставил ловушку и видит, что она захлопнулась.
— Пожалуйста, миледи, — сказал Мергатройд, наклоняясь, чтобы подлить еще немного шерри в ее бокал. — У доктора был тяжелый вечер. Возможно, его обучение можно было бы временно отложить?
— Если мы не будем заниматься самообразованием, лейтенант, тогда нам придется положиться на доброту других. — Она сделала небольшой глоток шерри. — Но вы правы. Должно быть, это очень утомительное занятие — видеть, как человеку помогают идти к свету, когда он не желает, чтобы его вели.
— Возможно, этот человек хочет всего лишь сам найти свет, — ответил я. — Но ваши добрые усилия замечены, миледи. — Прежде чем она успела что-либо возразить, я немедленно спросил: — Капитан Ван Вут, действительно ли мы нашли залив?