— Вы удовлетворены тем, что мы можем проплыть через этот пролом? — спросил я.
— Плавание под парусом будет лишь малой частью этого, Сайлас. Я только что объяснял мастеру Топольскому, что мы будем полагаться больше на приливное течение, чем на ветер, который, вероятно, будет непредсказуемым в пределах этого пролива. Но прилив и отлив происходят регулярно, и при условии, что в проливе будет достаточная глубина…
Я постарался, чтобы мой голос не срывался от тревоги.
— В этом есть сомнения?
— Камни, из которых когда-то состоял этот утес, — та часть, которая отсутствует, — должны быть куда-то деться. Нам следует верить, что они были разбросаны далеко от разлома, а не лежали прямо под водой.
— Хотелось бы надеяться, что мы полагаемся на что-то более существенное, чем доверие, — сказал я.
Дюпен оторвал взгляд от своей бумажной игрушки. Его кепка была надвинута на пряди слипшихся от пота желтых волос. — Это обсуждалось в ваше отсутствие.
— Так ли это?
— Наши карты показывают достаточно глубокие воды. У нас нет причин не верить им. В качестве меры предосторожности, по мере приближения к проливу будут проводиться замеры.
— К этому времени мы уже будем во власти прилива!
— Мы встанем на якорь, если возникнет необходимость, — беззаботно сказал Дюпен.
— Лейтенант Мергатройд отправил наблюдателей на верхушки мачт, — сказал Ван Вут. — Они наблюдали за приливом, когда он начинался и заканчивался, и не было никаких признаков того, что что-то внизу потревожило воду.
— Я… успокоен, — неуверенно сказал я.
— Не забивайте себе голову вопросами мореходства, Коуд, — сказал Топольский таким тоном, словно я совал нос в чужие личные дела. — Все ваши беспричинные страхи рассеются, как только мы войдем в лагуну и обогнем тот мыс.
Я повернулся к Ван Вуту. — Осмелюсь спросить, когда следующий прилив будет в нашу пользу?
— Мы поднимем якорь в течение часа. Мы подплывем поближе к утесу, пока нас не подхватит течение, а затем быстро поднимем паруса. Конечно, вы можете быть на палубе, но я должен предупредить вас, что, когда мы приблизимся к заливу, там будет большая суматоха — много шума, криков и снующих людей.
Я улыбнулся его тактичности. — Вы беспокоитесь, что я буду мешать, хотя слишком добры, чтобы сказать это.
— Нет. Но стоит упомянуть, что работа потребует от мужчин тонкой координации, и есть реальная вероятность получения травм.
— Надеюсь, ничего серьезного.
— Наши люди хорошо обучены и осторожны. Но если когда-нибудь и потребуются ваши услуги, то только в этом случае.
Я кивнул, наполовину охваченный тревогой, наполовину трепещущим предвкушением честной работы. — Давайте помолимся, чтобы это был всего лишь вывих или простой перелом, который легко вправить. Я позабочусь о том, чтобы стол был подготовлен на любой случай. Думаю, коронеля Рамоса можно убедить сесть на стул, если я смогу помешать ему взбираться по трапам.
— С нами все будет в порядке, Сайлас, — сказал мне Ван Вут. — «Деметра» всегда была удачливым кораблем.
— Будем надеяться, что так оно и останется, — ответил я.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Он хотел как лучше, но на меня это произвело совершенно противоположный эффект. Я кивнул в знак согласия, вернулся в свою каюту и объяснил Рамосу, что было бы лучше, если бы он сел на стул. Коронелю не потребовалось ни моего поощрения, ни помощи, чтобы спустить ноги со стола. Я наблюдал за ним, пытаясь уловить признаки головокружения, но он, казалось, твердо держался на ногах.
— Сядьте, и я снова перевяжу вашу голову. Рана немного нагноилась, но это не причиняет особого беспокойства.
— Мне больше не нужен отдых, Сайлас.
— В таких делах пациент всегда является наименее надежным свидетелем. Вы столь же плохи, как Дюпен!
Он поднял на меня глаза. — Наш картограф?
— Я настаивал, чтобы юноша отдохнул, но он не хочет. Это Топольский так им управляет?
— В данном случае нет. У Дюпена только один хозяин.
— Он сам?
— Математика. Его любовница и его тиран. Азартные игры, распутство и насилие — вот что убивает некоторых мужчин. Для него это будут цифры, я уверен в этом. Цифры и символы, столь же смертоносные для его души, как любая зависимость или месть. Тем не менее, я не в том положении, чтобы судить о призвании другого человека.