— Ждать здесь вам бесполезно, Сайлас, — сказал Рамос. — Вы зеленеете у меня на глазах. Поднимайтесь наверх и будьте уверены, что я буду здесь, когда вы вернетесь.
— Если есть травмы, — с благодарностью рассуждал я, — возможно, будет лучше, если я буду ближе к их источнику, чтобы иметь возможность оказать максимально быструю помощь.
— Это кажется очень разумным, — ответил Рамос.
К тому времени, как я добрался до квартердека, прилив отнес нас на расстояние двухсот футов от бухты. Теперь шла спешная уборка парусов, требовавшая множества рук как на палубе, так и на продуваемой ветром высоте. «Деметре» требовалась какая-то часть парусины, чтобы вписаться в поток прилива, но теперь началась гонка за тем, чтобы превратить корабль в скелет из мачт и поперечных рей. Мергатройд и его люди теперь перекликались с большей настойчивостью, и даже капитан произносил междометия чаще. Но по-прежнему не было ощущения, что назревает какой-то кризис. Команда была обучена быстро управляться с парусами при перемене погоды, и все, что теперь от них требовалось, — сделать это при несколько более мягких обстоятельствах.
Ван Вут стоял у штурвала, и теперь его действия становились все более резкими и быстрыми, поскольку он стремился направить «Деметру» в самую глубокую часть пролива между двумя противоположными выступами утеса. Промеры продолжались, и хотя я уловил не все из них, общее впечатление было таково, что глубина воды уменьшалась, но не настолько сильно, чтобы вызывать тревогу.
Теперь нас отделяло от входа в бухту не более ста футов. Хотя солнце все еще стояло высоко, его лучи не достигали нас напрямую. Корабль вошел в тень утеса, а сама бухта находилась под неправильным углом, чтобы пропускать солнечный свет. Тень пробрала меня до костей зловещим холодом, и по мере приближения к утесам воздух становился тяжелым и влажным, как будто он лежал на палубе, как погребальный саван. Внезапно голоса стали тише, а крики — реже.
Расстояние до скалы сейчас было намного меньше длины корабля. Промеры прекратились: теперь в них не было смысла, учитывая скорость нашего продвижения. Стены вздымались к северу и югу: черные и блестящие на нижних склонах, более светлые и поросшие мхом у нависающих вершин. Горизонтальные борозды на скалах наводили на мысль о книгах, нагроможденных друг на друга, о библиотеке, опрокинутой на бок, так что тома, прижатые ближе всего к земле, начали гнить и разлагаться под давлением тех, что были сверху. Однако я не чувствовал себя угнетенным. Скорее, у меня кружилась голова от осознания того, что этот переход закончится почти так же быстро, как и начался. Мы двигались с огромной скоростью, и это пугало, но мы очень быстро справимся с потоком. Я взглянул на Ван Вута и увидел в нем сосредоточенность, но не ужас.
— Крушение! — крикнул Мергатройд, указывая влево.
Я проследил за его взглядом циклопа и не увидел ничего, кроме воды, утеса и тени. Но мои глаза были не так хорошо натренированы или остры, как единственный оставшийся глаз лейтенанта. Он увидел то, что было не к месту, и через несколько долгих мгновений я тоже увидел это, прижатое к сумраку утеса, как раздавленное насекомое, и почти неотличимое от цвета и темноты скал. Это действительно был корабль. От него мало что осталось: только разбитый остов, так крепко прижатый к скалам, что он был неподвижен, не чувствительный ни к движению воды, ни к ветру. Обрубки его мачт торчали над корпусом, уменьшившись до четверти или пятой части от своей обычной длины, и поверх этих деревянных остовов виднелся замшелый саван из рухнувших парусов и такелажа. Я смотрел и смотрел, желая, чтобы корабль снова растворился в тени и стал просто видимым призраком. Но это ни к чему не обязывало.
Мергатройд поднес к глазу подзорную трубу и посмотрел на остов. Он молча изучал его, затем опустил прибор.
Твердо держась на ногах, несмотря на наклон палубы, он направился обратно к капитану Ван Вуту.
— Вам следовало бы прочитать название судна, капитан.
— Оно не выглядит таким прочным, как «Деметра».
— Сомневаюсь, что оно было таким. Но вам все равно стоит взглянуть на его название. — Мергатройд, испытывая пределы своего ранга, почти силой поднес подзорную трубу к глазам капитана.
Ван Вут изучал это явление так же молча, как и его лейтенант. Я мог только догадываться об объекте их внимания. На мой взгляд, обломки были цвета старого ботинка и однообразны по своей серости. Однако что-то в передней части корабля привлекло внимание капитана: какое-то темное пятно на прогнившем, истерзанном непогодой дереве носа.