Топольский повернулся к молодому картографу. — Дюпен, есть какие-нибудь намеки на нашу добычу?
Молодой человек с резкими чертами лица отвел взгляд от любопытного оптического прибора, который он носил на ремешке на шее. Тот состоял из двух сжатых телескопов, соединенных бок о бок и расположенных на таком же скромном расстоянии друг от друга, как и его собственные близко посаженные серо-зеленые глаза.
— Нет, — сообщил он и вернулся к своим наблюдениям.
— Что это за штука, через которую вы смотрите? — спросил я.
— Пара бинокулярных телескопов, — ответил молодой человек, не глядя на меня. — Недавний патент Порро, но с усовершенствованиями герра Брукера в области коллимации призм.
— Для нашей экспедиции только последние достижения науки, — провозгласил Топольский, как будто все еще пытался заручиться спонсорской поддержкой.
— Пока мы экономим на всем остальном, — пробормотал Рамос.
— Надеюсь, переход через залив не слишком вас встревожил? — спросил Ван Вут, поглаживая жесткие усы. — Я бы не хотел рисковать в этих водах без помощи нашего судового котла, но в конце концов мы справились с этим без особых трудностей.
— Я очень рад это слышать. Я действительно видел, как скала приближается, но предположил, что если бы это вызывало беспокойство, мне бы сообщили.
— Не было никакой реальной угрозы несчастного случая, — сказал Ван Вут. — Это не значит, что мы не предприняли всех мер предосторожности, и что нам не следует быть менее бдительными, когда мы войдем в лагуну.
— Мы будем плыть до самого Сооружения? Карта месье Дюпена показалась мне очень подробной, но только вы будете знать, сможем ли мы проплыть весь путь на восток или часть пути придется проделать вдоль берега.
Топольский попенял Дюпену: — Я думал, мы договорились не разглашать конфиденциальные карты, пока не окажемся в безопасности в лагуне.
Дюпен отвел бинокль от глаз. Его щеки были ввалившимися, цвета прокисшего молока. Скулы выступали, как пара коварных горных хребтов. — Топографическая карта остается у меня. Чтобы увидеть это, ему пришлось бы рыться в моих запечатанных вещах.
Если бы такое предложение исходило от любого другого человека, оно послужило бы основанием для немедленных и безоговорочных извинений, за которыми последовало бы требование сатисфакции, если бы они не последовали. Я знал, что Дюпен не должен придерживаться таких стандартов. Он ничего не мог с собой поделать. Он мог контролировать свой язык не больше, чем другие люди могут контролировать биение своего сердца. В его словах не было намеренной провокации, просто утверждение фактов, какими он их видел.
— Я этого не делал, месье Дюпен, — спокойно ответил я. — Я отчетливо помню, что видел карту на капитанском столе за шерри и сигарами. По-моему, это было в тот же вечер, когда я посоветовал вам больше отдыхать ради вашего здоровья.
— Похожая карта, возможно, одна из наших собственных, — дипломатично вставил Ван Вут, предлагая мне сохранить лицо и пытаясь сохранить мир между своими гостями и недавно нанятым врачом «Деметры». — Мы с Мергатройдом отметили несколько из них, размышляя о нашей цели. Несомненно, это была одна из тех, которые вы видели.
Я энергично кивнул. — Конечно, так и должно было быть.
Дюпен вернулся к своим наблюдениям. Топольский бросил на меня осторожный взгляд, в то время как Рамос только нахмурился, не высказывая никаких суждений, кроме как в знак нежелания принимать чью-либо сторону.
— Отвечая на ваш вполне обоснованный вопрос, — сказал Ван Вут, — мы, скорее всего, не станем рисковать «Деметрой» и приближаться к берегу. Но в спокойных водах лагуны, вдали от приливных волн у входа в залив, вполне возможно отправиться в плавание на лодках. Если позволит рельеф берега, Мергатройд может организовать разбивку лагеря, чтобы лодкам не приходилось без необходимости приходить и уходить.
— Сайлас присоединится к нам? — спросил Рамос.
Ван Вут, должно быть, уже обдумал этот вопрос, потому что его ответ последовал незамедлительно.
— Если врач не перегружен работой на «Деметре», то это представляется наиболее разумным решением на случай болезни или травмы тех, кто сойдет на берег.
— Никаких «если», — сказал Топольский. — Это прописано в контракте. При возникновении производственных проблем Коуд должен отдавать приоритет лечению экспедиционной группы.
— Мой приоритет, — сказал я, — будет отдан человеку, который больше всего нуждается в моем уходе.
— Тогда вы заставите своего капитана нарушить его обязательства!
— Я уверен, что не должно быть никаких разногласий, и нам нет необходимости ставить вопросы контракта выше похвальной щепетильности доктора Коуда, — мягко сказал Ван Вут. Он доверительно наклонился ко мне. — Кроме того, это может быть в ваших интересах, Сайлас. Несколько дней на суше, вдали от морской болезни и пределов «Деметры», сотворили бы чудеса с вашим здоровьем.