— Вы помните что-нибудь из этого, мастер? — спросил я его. — Норвегия? Патагония? Дыра Симмса?
— Жаль, что у нас нет такой роскоши, как второй врач, — посетовал магнат. — Тогда я бы с радостью признал вас непригодным для выполнения своих обязанностей!
— А пока, — промурлыкал Рамос, — остается еще вот что. Что нам с этим делать?
Он пролистал последние несколько страниц бортового журнала, царапая пальцами бумагу, испачканную чернилами. Вместо дюраллоевых пластин книга была переплетена в жесткую черную кожу. Это была не единственная аномалия. Вместо обычного вакуумного снаряжения межпланетной службы Рамос надел сапоги, бриджи и тяжелую куртку с длинным подолом явно морского покроя. На поясе у него висели кожаные ножны от ятагана или чего-то подобного.
Он замедлил чтение книги, словно впервые осознав несоответствие своего наряда и вооружения.
Он посмотрел на меня со странным ужасом, как будто тоже понял, что все пошло наперекосяк.
— Что с нами происходит, Сайлас?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Косайл уставилась на меня. Я уставился на нее в ответ. Вокруг нас «Деметра» издавала приглушенные звуки ограниченной системы жизнеобеспечения.
— На чем я остановился?
— Ты снова впал в депрессию, — сказала она. — Возвращаешься к своей повествовательной конструкции. Сейчас она начинает разрушаться, теряя связность. Детали теряются между реальностями. Это хорошо. Это обнадеживает. Это признак того, что ты, наконец, начинаешь принимать свою природу. — Косайл поморщилась. Но это стоило нам еще более ценного времени, Сайлас. Если мы хотим что-то сделать для других, мы должны действовать сейчас.
Я опустил взгляд на свои руки, изучая их безжалостным взглядом диагноста.
— Я не могу быть загадкой, Косайл. Я здесь, дышу и реален. — Я прикоснулся пальцем к своему запястью. — Я теплый. У меня есть пульс. Я такой же человек, как и ты.
Она покачала головой. — Ты ошибаешься насчет нас обоих. Я такая же неживая, как и ты.
— Нет! — воскликнул я, категорически отрицая это. — Ты сидишь прямо рядом со мной. Если бы я провел с тобой диагностический тест, он сказал бы мне то, что я и так знаю: ты живой человек, член экипажа. Только потому, что наших фамилий нет в списках миссии…
— А я нет, — вздохнула Косайл. — О, Сайлас. Пожалуйста, постарайся не возвращаться к прошлому. Я знаю, это сложно, но ты должен приложить усилия. Ты — программа. Умная, адаптивная программа, надо признать, но не более того. Ты существуешь только как набор инструкций, выполняемых компьютером. Это твое тело, которое, как тебе кажется, ты носишь, — иллюзия, созданная тобой самим. Конечно, тебе оно кажется реальным: ты создал свой образ себя в соответствии с анатомическими моделями, хранящимися в твоей базе данных. Ущипни себя за кожу, и она приобретет точно такую же эластичность, как и настоящая кожа мужчины твоего предполагаемого возраста. Но это выдумка. Ты не сидишь в этой каюте. Корабль пуст.
— Но я передвигался внутри него!
— Ты просто синтезировал точку зрения, виртуальный фокус, который может перемещаться в любую точку «Деметры», где есть камеры и другие системы мониторинга. Ты мог бы увидеть весь корабль сразу, если бы захотел, но это означало бы принять себя таким, какой ты есть: бестелесным набором инструкций, бродящим по кораблю-призраку.
— Но я помог им, — сказал я с растущим отчаянием. — Я оперировал Рамоса! Я точно помню, как все прошло. Я был там.
— Тебя там не было. Ты управлял роботизированными хирургическими устройствами в медицинском отсеке. Ты управлял программным обеспечением аппаратуры. И снова ты наложил вымысел на то, что произошло на самом деле.
— А как же ты, Косайл? Ты сказала, что корабль пуст! Как это может быть, если ты сидишь здесь?
Ее глаза впились в меня.
— Ты хочешь правды или чего-то красивого? Я такая же, как ты. Я тоже просто набор инструкций, выполняемых на «Деметре».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Рамос, держа бластер перед собой, первым перешагнул обшарпанный порог Сооружения и оказался в темноте за ним. Прошло полминуты, прежде чем он передал по общей радиосвязи, что остальным из нас безопасно — конечно, в строго относительном смысле — следовать за ним.
Не желая лишать Топольского и его соратников даже проблеска славы, я удерживал себя почти до самого конца, когда Мортлок призвал меня сделать шаг вперед.
— Я буду прикрывать тыл, доктор Коуд, если вы не возражаете. Что бы ни заставило этих парней сесть на колесный пароход, мы не хотим, чтобы кто-нибудь подкрался к нам сзади.