Я воскликнул: — Коронель! Вспомните Аламо!
— Я не был в Аламо, — заявил Рамос. Но в его словах был какой-то подвох. — Я не мог там быть. Это было сотни лет назад. — Он добавил с нажимом: — Меня там не было. Я не… Я не мог… быть там. — Затем, едва слышным голосом. — Но я помню Санта-Анну и помню людей, которых убил…
На его лице отразилась дикая тревога.
Он замахнулся, как будто хотел ударить меня мушкетом, но в последний момент отклонился, в его глазах были шок и стыд. Едва не потеряв равновесие, он оперся на одну из огромных гудящих труб.
— Что это? Что вы сделали с моим разумом?
— Не знаю, — тихо признался я. — Но я хочу это выяснить. Лионель, подумайте хорошенько. Вы в опасном месте, и я думаю, что это скоро убьет вас…
— У доктора проблемы с психикой, — сказал Топольский. — Он не может лететь с нами. Старший мичман Мергатройд, будьте так добры, верните его на катер и проследите, чтобы его поместили в карцер на борту шхуны!
— Нет, мастер, — спокойно сказал Рамос. Он опустил табельный револьвер. — Он прав. Я был… обеспокоен. Что-то не так со мной; что-то не так со всеми нами. Что-то не так со всем этим. Я уже бывал здесь раньше. Где мой ятаган?
— Эта травма головы сделала тебя непригодным к службе, коронель! И, похоже, разглагольствования доктора начали выводить тебя из равновесия!
— Господа, вам лучше взглянуть на это! — крикнул Мортлок, прерывая ответ Рамоса. Мортлок прошел чуть дальше, чем все остальные, и свет от его фонаря отбрасывал искаженные, извивающиеся тени по всему внутреннему пространству, заполненному трубами. — Я нашел их — людей с «Европы»!
— Они живы? — поспешно спросил Мергатройд.
В его голосе слышалось напряжение. — Я не уверен, сэр. Вам всем, включая доктора, лучше посмотреть самим!
Мы догнали Мортлока, который углубился примерно на пятьдесят футов дальше. Когда наши лампы осветили зрелище, которое он увидел, причина его тревожного возбуждения стала очевидной. Люди с «Европы» действительно были здесь, или, по крайней мере, одиннадцать их скафандров. Фигуры в доспехах и с забралами стояли у двух противоположных поверхностей, похожих на стены, лицом друг к другу.
С одной стороны их было пятеро, с другой — шестеро, и наконец я понял.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
— Если это поможет! — пролепетал я, после того как она снова одернула меня. — Почему ты говоришь мне, что твоя программа должна помогать? Я вижу тебя, Косайл, ты такая же реальная, как и другие!
— Я всегда была другой, и ты это знаешь. Если Рамос и не вполне осознавал свое затруднительное положение, то я всегда была той, кто, казалось, знал больше, чем ты, — тем, кто испытывал тебя, тем, кто пытался заставить тебя пересмотреть самые фундаментальные предпосылки твоего существования. Та, кто разбирается в историях, которые ты сам себе рассказываешь. Я знала, кто ты такой, Сайлас, более того, я знала, кто мы такие.
Я покачал головой. — Нет. У меня нет причин верить во все это.
— Я была в твоих снах. Я знаю, что тебе видится. Ты в темном месте, в каком-то подземном лабиринте. Ты пытаешься найти путь к свету. Но когда ты, в конце концов, видишь себя мельком…
— Нет! — закричал я.
— Это единственная часть происходящего, которая не является сном, Сайлас. Ты действительно внутри этого туннеля. — Косайл обвела рукой вокруг себя. — Даже это — даже «Деметра» — не поможет тебе добраться до истины. Корабль реален, и он пуст, но твоя сенсорная точка зрения сейчас находится где-то в другом месте. Ты работаешь на компьютерном ядре «Деметры», но твои глаза и уши находятся в этом лабиринте.
— Если ты пытаешься заставить меня увидеть правду, то у тебя хорошо получается казаться совершенно безумной.
— Мы оба в здравом уме, Сайлас. А теперь я попрошу тебя снять последний слой иллюзии и понять свою истинную природу и местонахождение. Тебе это не понравится — тебе это никогда не нравилось, — но на этот раз ты должен остаться со мной. Ради Рамоса, если не ради кого-то другого.
— Мне это кажется вполне реальным.
— Это не так. Это просто еще одна психологическая опора. Но я могу помочь тебе сделать последний шаг.
Мои пальцы превратились в серое облако цифровых помех. Точно так же распустился и мой рукав. Я посмотрел сквозь себя на ткань «Деметры». Сидящая напротив меня Косайл удовлетворенно кивнула и начала проходить тот же процесс растворения. Мгновение спустя сам корабль начал терять форму, превращаясь в двойной туман.