Мои дрожащие пальцы продолжали поправлять одежду, а разум все еще не верил.
– Почему? – прошептала я.
Он оглянулся:
– Ты заплатила за свою жизнь.
Я наконец оправилась и всхлипнула. А мне-то показалось, что он изменился! Нет, он остался прежним. Обычным наемником. Просто я сумела выкупить свою жизнь. Но зачем? Кому нужна нищенка без роду-племени, да к тому же порченая? Раньше у меня не было родичей, приюта и денег, а теперь не осталось даже чести. Теперь и смерть не страшна. Отныне мне прямой путь в Новгород, к князю Ярославу. Может, он убьет меня за дурные вести о Святополке и смерть смоет позор, а может, до него уже дошли слухи о бесчинствах брата и мои слова будут награждены… Что бы ни случилось, податься больше некуда. Даже Журка не примет меня такую…
Стараясь не замечать Горясера, я выбралась из шатра. Двое наемников у костра покосились на меня, понимающе переглянулись и загоготали. Я закусила губу, чтоб не расплакаться, вскинула голову и пошла мимо хохочущих наемников к лесу. На этот раз меня никто не остановил. Я шагнула под еловый занавес и неожиданно ощутила странное желание повернуться.
– Горясер, – шевельнулись мои губы. Я была уверена, что наемник пошел за мной. Он стоял там, за спиной, и я не могла уйти, не взглянув на него. Мое тело и «не моя» душа помнили, каким он был этой ночью, и что-то внутри отчаянно рвалось назад, к тому Горясеру.
Я не удержалась. Повернулась. Позади никого не было.
18
Я устала. Я так устала…
Меня колотил озноб, ноги онемели, а стволы деревьев качались перед глазами длинными черными тенями…
Сколько я прошла? День? Два? И есть ли выход из этого заколдованного леса?
– Горясер!
Зачем я позвала его? Он не поможет… Никто не поможет. Только Смерть.
Старик говорил, что этими словами можно вызвать Морену-Смерть. Интересно, когда я умру, станет ли моя душа зигзицей[26]? А душа Горясера? Горясер… Его руки были такими сильными и такими нежными. В их кольце мне было спокойно, как в родном доме. Хотя у меня никогда не было дома. И нынче нет… А я иду в Новгород…
Иду, иду… Пот заливает глаза и мешает видеть. Кажется, я давно хожу кругами… А зачем? Нужно лечь, отдохнуть… Мох тут мягкий и теплый, как пуховая перина. В нем хорошо. Так хорошо! И совсем не страшно. Жаль, рядом нет Горясера…
Господи, о чем это я?! Зачем я легла?! Нужно встать и идти! Но не сразу… Я полежу совсем немножко… чуточку…
Почему вдруг стало темно? И кто это дышит мне в ухо? Волк? Нет, мерещится… Волки далеко… Уже два дня я слышу их заунывный вой. А темно от воронов. Сколько их налетело! Зачем они кружат надо мной? Что нужно крылатым посланиам Морены? Кыш! Кыш! Не улетают… Их крепкие крылья бьют меня по лицу… Кыш, твари! Я еще жива… Жива…
Куда они тащат меня? В темное царство Смерти? Не хочу! Помогите! Горясер!
– Она еще не готова… Кто это?
– Положите ее.
Кто может приказывать воронам? Морена! Она пришла на мою песню…
– Морена, где ты? Зачем я снова зову ее?
– Здесь…
Белое лицо Смерти склоняется все ниже и ниже. Какая она старая!
– Не двигайся. Ты, останешься здесь, – шевелятся ее губы.
Здесь? Где здесь?
Огромный, как облако, лик Морены плывет в пустоте… Теперь я знаю: вороны принесли меня на край мира, на кромку, где живут духи и нежити. Где-то здесь бродит старый знакомец ман… У него страшные желтые глаза и змеиный язык…
Куда делась Морена и кто это вместо нее склонился надо мной? Белая Женщина?
Старик рассказывал мне о Белой Женщине, прислужнице Смерти…
Она тянется ко мне… Нет, не хочу…
– Не хочу! Пусти!
Она не слушает. Из ее ладоней истекает холод…
– Уходи! Уходи!
Господи, помоги мне! Нет, Господь не услышит голоса с кромки. Здесь властвуют старые боги: Лада-Весна, Матерь Мокоша, Дажъбог-Солнце…
Солнце! Оберег, который подарил мне Старик! «Этот оберег согреет тебя даже в царстве Смерти, – обещал он. – Он собирает солнечный свет…» А Морена боится солнечного света…
– Не противься, – зашелестел ее голос.
Не противься? Чему? Я не хочу навеки застыть меж: жизнью и смертью, не хочу стать призрачным духом, который ночами пугает людей, а днем ткет паучью пряжу в банях, и сараях!
– Она не позволяет мне… – Это Белая Женщина.
Лицо Морены заслоняет ее. Бездонные глаза Смерти горят, как уголья адского костра.
– Уйди, – шелестит она на Белую. – Я сама!
Костистые пальцы Морены ложатся на мои плечи.
– Почему ты не веришь моей дочери?
Белая – ее дочь? А Старик говорил…
– Чего ты хочешь? – Взгляд Морены втекает мне в душу и сковывает ее льдом, но я отвечу!
– Отпусти… Отпусти меня обратно, – хриплю я.– Не хочу… здесь…
Она смеется. Нет, не отпустит… Оберег! Нужно только разорвать цепочку. Он спасет меня. Одно движение, и… Горит! Горит солнце Дажъбога!
– Что это?
Чему дивишься, Морена? Это мой солнечный оберег…
– Не трогай, мама!
О, Белая догадалась…
– Нет, мама, не надо… – скулит она.
Мой оберег качается перед ней, как золотое солнышко. Луч из его сердцевины распугивает темноту, и та ползет прочь ленивой, сонной змеей…
– Хорошо, – издалека соглашается Морена. – Мои слуги отнесут тебя обратно, но прежде выпей мое зелье.
Ко мне скользит обугленная плошка с отбитыми краями. Что в ней? Напиток вечного забвения? Морена коварна… Она надеется обмануть меня.
– Если не выпьешь, останешься здесь. А ты ведь хочешь уйти обратно, в лес?
Да! Я хочу уйти! Пусть даже в лес. Мой зов был ошибкой. Я хочу жить…
– Тогда пей!
Пусть… У меня нет выбора… Выпью…
Горячая сладкая жидкость жжет мои губы. Глоток, еще… Белая кружится в неведомом танце. Лицо Морены ускользает во тьму…
Спасена!!!
– Господи! – прошептала я и протерла глаза. Зеленые ветви елей качались над головой. Лес?
Я села. Конечно лес… А что еще? В голове больше не шумело, и взор стал ясным. Интересно, сколько я проспала? Еще хорошо, что свалилась не на ночь, а то могла бы и не проснуться. Иное зверье любит побаловаться человечинкой…
Уф!
Я помотала головой. Взгляд зацепился за ободранную коленку. Где же так поранилась? Хотя разве упомнишь, сколько раз за эти дни в лесу я напарывалась на засохшие пни или скатывалась в овраги? А платье… Боже мой, не платье, а одни клочки! Как же я в таком виде предстану перед новгородским князем? А ведь нужно идти..
Я встала и огляделась. В примятом мху что-то блеснуло. Цепочка… Откуда? Знакомая вязь… Да это же от моего оберега!
Пальцы потянулись к груди. Неужели я, растяпа, потеряла последнюю память о Старике?!
Встав на четвереньки, я зашарила по густому мху. Он утопал под пальцами. «Бесполезно искать иглу в стоге сена», – пришло на ум. Вдалеке послышались какие-то звуки. Я выпрямилась и прислушалась.
26
Старинное название кукушки. У славян существовало поверье, что душа умершего оборачивается птицей