Однако Предслава не выглядела сломленной и несчастной. Скорее, наоборот, она была удивительно спокойна и мила. Щеки княжны рдели румянцем, тонкий стан облегал нарядный желтый летник, а над белым лбом возвышалась шитая бисером кика.
– Заходи, казначей, – кривя пухлые губы, небрежно пригласила княжна и обернулась к служанке: – А ты, Найдена, ступай подожди за дверью. Мне надо потолковать с бывшим настоятелем.
Темноглазая девка бесшумно выскользнула из клети. Анастасу стало не по себе. Что-то было не так…
– Чего мнешься? – Предслава ободряюще улыбнулась. – Раньше не примечала за тобой робости.
– Это не робость, – привычно польстил Анастас, – а восхищение твоей красотой.
Княжна недовольно поморщилась:
– Навосхищался, а теперь проходи и садись. Разговор будет долгим.
Херсонесец осторожно опустился на низкий стулец. Княжна что-то задумала… Что? Он сложил руки на коленях и приготовился слушать.
– Знаешь ли мою служанку, Найдену? – усаживаясь напротив, спросила Предслава.
– Видел, – уклончиво ответил херсонесец. Он не понимал. При чем тут служанка? Опозоренной княжне нужны защита и покровительство. Ведь затем и позвала. Болеслав прислушивается к его советам. Его слово может спасти честь княжны. Жена короля уже не наложница, а королева. Или Предслава не собирается просить о помощи?
– А где видел, не припомнишь?
Почему она так странно улыбается? Словно знает нечто срамное… Хитрит? Уходит от разговора? Стыдится просить? Но и он не дурак. Можно поболтать и про новую служанку. Как ее там? Найдена?
– Не помню.
– Может, в Вышегороде?
– Может, и в Вышегороде.
Взгляд игумена скользил по стенам, цеплялся за шитые полотенца и выражал полное равнодушие. Он не боялся ни княжны, ни ее девки. Даже если слушок о вышегородском судилище дойдет до Болеслава, польский король поверит своему духовнику, а не безродной чернявке.
Княжна поднялась. Подол желтого летника заскользил за ней по полу, словно солнечное пятно.
– А может, встречал еще раньше?
Херсонесец отрицательно помотал головой, но внутри что-то дрогнуло.
– Может, однажды поздним вечером ты встретил ее в доме Улеба? Помнишь Улеба?
Голова Анастаса закружилась. Он вспомнил, где встречал девку!
– Наемники убивали женщин и детей, а ты, служитель Бога, никак не препятствовал убийству. Ай-ай-ай… Сколько видоков подтвердят это? Горясер, Найдена… – Княжна принялась загибать пальцы.
Анастас заскулил. Зачем вспоминать ту ночь? Что он мог тогда сделать? Со Святополком шутки плохи. Не помирать же самому из-за какого-то Улеба и его родни?
– Это пустой навет безродной служанки, – слабо прохрипел Анастас. – Слова…
– Нет, Анастас, это не просто слова.
Мысли настоятеля завертелись, будто мельничный жернов. Нужно спасаться… Если княжна расскажет обо всем Болеславу и тот опросит видоков… Горясеру есть что припомнить. Хотя бы ту неудачную попытку убийства. Он подтвердит любые слова девки. А Святополк будет только рад сжить со свету непокорного настоятеля. С той поры как Анастас вернулся, Окаянный косится на него, точно кот на мышь. Только и ждет какого-нибудь промаха… Враги… Кругом враги…
– Что же ты замолчал, Анастас? – Голосок княжны стал приторно-ласковым, – Испугался?
Херсонесец встал. Нужно бежать… Бежать как можно дальше от этой Найдены, от Горясера и Святополка, от угроз княжны…
– Подожди, Анастас. – Предслава угадала его мысли. – Ты надеешься удрать, но куда? Ты уже стар и привык к сытой жизни. Кому ты будешь нужен? Кто укроет тебя от возмездия? Людского, княжеского? Тебе некуда бежать, Анастас.
Херсонесец сдавил пальцы так, что они хрустнули. Обещавший так многое день превращался в ад. Проклятая баба права, ему некуда бежать. Он не сможет жить в нищете и позоре. Но почему она все это говорит? Хотела бы отдать его на суд, могла бы сделать это и без откровений.
– Зачем ты мучишь меня, княжна? Тебе нравится мое унижение? – прохрипел он.
Пред слава нахально ухмыльнулась:
– Нравится. Очень нравится. Таких, как ты, я бы вешала на березах вдоль дороги, чтоб люди смотрели и плевались.
Анастаса затрясло от ненависти. Дура! Что она понимает в жизни? С малолетства купается в роскоши. Она никогда не голодала в осажденном городе, никогда не боялась, никогда…
– Расскажи-ка мне о тайном подземелье, Анастас. Том, которое под Десятинной. – Княжна села. Тонкие пальчики постучали по стулу. – Садись и рассказывай.
Настоятель послушно опустился на стул.
– Это старое подземелье. Наверное, еще со времен Аскольда и Дира. Много входов и выходов. Часть завалена.
– Есть выход из города? – нетерпеливо спросила княжна.
Так вот чего она хочет! Сбежать в Новгород, к брату… Анастас приободрился.
– Есть, – негромко, но уже более уверенно заявил он и покосился на княжну. Щеки той порозовели. Ах, как ей хочется уйти из-под власти Болеслава и Святополка! Ну что ж, еще посмотрим, кто кого будет умолять… – Только без проводника не найдешь, – закончил он.
Княжна заходила по горнице. Предложит послужить? Попросит помочь? Анастас замер.
– Ладно, херсонесец. Ступай, – вдруг решительно сказала княжна.
«Как „ступай"? – мысленно удивился игумен. – А подземелье? Свобода?»
– Ступай, говорю, – раздраженно повторила Предслава. – Проводника у меня нет, значит, и говорить не о чем. Иди.
Настоятель встал. Гордая. Сама не предлагает. Что ж, придется ему.
– Я мог бы проводить тебя, княжна. Я хорошо знаю подземелье. Лучшего проводника тебе не найти.
Она зло тряхнула головой:
– Дочь Владимира не знается с предателями!
Анастас чувствовал, что она играет. Тянет из него жилы, мотает нервы. Хочет, чтоб встал на колени и умолял. Не выйдет. Ей свобода нужна не меньше, чем ему. Там, за стеками города, – река, а ниже по реке – Новгород, где сидит ее любимый братец Ярослав.
– Хорошо, княжна, – послушно сказал он и отступил к двери. – Пойду. Только помни, что я всегда рад послужить тебе.
Он затворил за собой дверь и облегченно вздохнул. Предслава не выдаст. Пока он в безопасности. Но нужно готовиться. Побег из Киева – вопрос времени. Назревает что-то страшное. Болеслав обжился, успокоился и отправил домой чуть ли не половину своего войска, с ним заболевшего казначея. А приглядывать за казной доверил бывшему настоятелю Десятинной. Святополков пес – Горясер поехал по ближним городам проверять, сколько еще поляков осталось на русской земле. Окаянный готовит ловушку. Болеслава ждет участь Бориса и Глеба. А за Болеславом последуют его слуги. И он, Анастас, среди первых… Нет, надо бежать. Но пока нельзя. Едва он исчезнет, Предслава поднимет шум, расскажет о его прегрешениях, вытащит на свет видоков. Многим захочется поквитаться с предателем… Его станут искать. У Горясера нюх собачий – под землей достанет.
Анастас шагал к своему дому и размышлял. Когда бежать – ясно. Как только Предслава решится, так в путь. Но куда? Новгород для него закрыт: Княжна все расскажет братцу, лишь забудет упомянуть, кто вывел ее из Киева… К печенегам? А кому он там нужен без денег? Хотя почему без денег? Он же казначей! В его руках вся казна польского короля! Прихватить ее, и дело с концом. Польского золота ему хватит на всю жизнь.
Анастас улыбнулся. Все-таки день выдался не таким уж плохим. Лишь бы княжна не затянула с побегом…
41
Херсонесец вышел из горницы Предславы и прошагал мимо, даже не заметив меня. Он хмурился, однако на смуглом лице не было страха или беспокойства. Значит, уговорились.
Я вздохнула, слезла с лавки и вошла в горницу. Предслава стояла у окна и что-то напевала.
– Когда? – осипшим от волнения голосом спросила я.
Княжна вздрогнула, оглянулась и успокоилась:
– А-а-а, это ты. После обеда пойдешь к Анастасу, скажешь, что выходим по Вечернице.